Мир проклятий и демонов - Микки Хост

проклятием был кто-то другой, но только не Розалия. Твари точно знали, кого использовать, чтобы доставить как можно больше страданий.

– Что сделано, то сделано, – смиренно произнес Эйкен, когда Третий так и не ответил. – Я хотел верить, что у нас все получится, но… В любом случае, я верю, что на этот раз мы справимся. Теперь с нами и ты, и Пайпер, да? У нас точно получится.

– Как вы убедили Пайпер помочь?

– Клаудия на нее давила, потом и леди Эйлау начала. В итоге она сдалась, сказав, что сама займется тобой.

– Займется мной?

– В смысле… Отвлечет. Чтобы ты был как можно дальше от Розалии.

– А.

Услышав это, Третий понял, что еще надеялся на какой-то нейтральный вариант, согласно которому у Пайпер просто не оставалось выбора. С другой стороны, разве это не правда? Сила была равнозначна Времени, и только Пайпер действительно могла отвлечь его. Наверное, поэтому вела себя настолько странно.

– Куда мы вообще идем? – спросил Эйкен, отвлекая его от мыслей. – Я не понимаю, как тут ориентироваться.

– Никак. Башня меняется по желанию Карстарса или по собственной воле.

– Вот ведь… И почему он не мог пожелать где-нибудь рядом кухню? Мы так долго бродим, что я…

Мальчик остановился, исступленно уставившись перед собой. Третий, заметив это, начал оглядываться, ища опасности, но вокруг было пусто.

– В чем дело?

– Мы так долго бродим, – медленно повторил Эйкен, подняв на него глаза, – и я думаю, что уже должен был проголодаться. В последний раз я ел еще утром. Но я не голоден. Совсем. И я не хочу спать, хотя мое тело измотано. Почему?

Третий не совсем понимал состояние Эйкена. От нормальной, хорошо приготовленной еды сальватора выворачивало – на вкус она была как пепел и сырое гниющее мясо. Он до сих пор помнил этот отвратительный вкус на языке, хоть и не мог сказать точно, когда в последний раз пытался есть. Вино всегда было с кислым привкусом, но не настолько, чтобы его было невозможно пить – и сколько бы Третий не пил, он не мог напиться так, чтобы его начинало клонить в сон. Он просто не помнил ощущения сонливости. В последний раз Третий спал в храме целительниц, когда Пайпер попросила его остаться, потому что ей было страшно, и не понимал, как смог уснуть. Разве он не должен был остаться, чтобы защитить ее, пока она отдыхает?

– Сколько мы уже здесь? – наконец спросил Эйкен. – Сколько часов прошло?

– Я… – Третий подождал, давая Арне секунду, чтобы вмешаться, однако сакри молчал. – Я не знаю. Не могу понять.

Эйкен напряженно сглотнул. В Башне ощущение времени терялось едва ли не самым первым, но теперь это казалось слишком странным и волнующим, чтобы Третий оставил это без внимания.

– Давай найдем остальных, – напомнил он, сохраняя ободряющую улыбку. – Вместе с Пайпер мы сможем понять, что тут происходит.

Эйкен кивнул. Вряд ли он ему поверил. Если уж Третий не смог сразу понять, сколько прошло времени, то дело и впрямь плохо. Может быть, проблема в самой Башне, может быть, в том, что ему было слишком больно – скорее на уровне души, сердца и магии, чем тела. Тело перестало ощущать боль еще в тронном зале, когда твари разрывали его на части и пожирали плоть.

Башня будто услышала его мысли. Мгновение назад в нескольких метрах от них находилась широкая лестница, ведущая вниз, теперь же – огромные резные двери тронного зала.

– Нам нужно уходить отсюда, – тихо сказал Третий, кладя обожженную ладонь на плечо Эйкена. – Сейчас же.

Мальчик развернулся и проглотил почти сорвавшийся с губ крик. Третий проследил за его взглядом.

Позади них были двери тронного зала.

Третий почувствовал, как замирает сердце. Он посмотрел обратно, но первые двери никуда не делись. Затем краем глаза сальватор заметил, как где-то в стороне что-то изменилось, исказилось быстрее, чем за мгновение. Третий обернулся и увидел еще одни двери тронного зала.

– Что… – начал было Эйкен и спустя долю секунды сорвался на крик, заглушенный громким треском и гулом.

Третий попытался схватить его, но пол ушел из-под ног намного раньше. Мрамор трескался, обваливался, и как бы сальватор не пытался удержать равновесие, он постоянно ступал не туда – все рассыпалось сразу же. Где-то впереди, среди огромных кусков мрамора, был Эйкен и его тени. Третий не успел даже увидеть, окружили ли они мальчика, чтобы защитить от падения.

Пол коридора, где они находились, обвалился вниз, и Третий, сначала ударившись затылком и спиной о жесткую поверхность, секундой позже едва не оказался раздавлен огромной глыбой. Он откатился в сторону, видя, как мутные пятна светлого и черного танцуют перед ним, и будто из-под воды слыша, с каким грохотом продолжается обвал. Еще один кусок, на этот раз значительно меньше, ударил сальватора прямо в голову и раскололся. Третий выругался, почувствовав запах собственной крови, и попытался применить затаившуюся магию.

– Пожалуйста, не надо, – ласково произнесла Розалия.

Третий повернул голову в сторону, откуда прозвучал голос. Что-то темное, как ее волосы, и синее, как один из государственных цветов Ребнезара, расплывалось совсем рядом. Что-то светлое, как ее кожа, и холодное, как лед, коснулось его запыленных и окровавленных щек.

– Хватит, – почти умоляюще произнесла Розалия, посмотрев на него ясными голубыми глазами. – Пожалуйста, хватит.

Все вдруг стало неважным.

– Ну же, – улыбнулась принцесса, мягко утирая его лицо от крови. – Осталось совсем чуть-чуть.

Третий не знал, о чем она говорила, но был готов поверить. Это же Розалия. Она всегда была на его стороне и всегда была добра к нему. Она радовалась, если он соглашался попробовать ее неудавшееся печенье, выпрашивала совместную конную прогулку и восхищалась, когда в тренировочном поединке Третий в два движения разоружал Алебастра. Она вместе с Гвендолин выбирала украшения для того или иного празднества, бессовестно врала родителям, что Гилберту нездоровится, если он не хотел где-то появляться, и любила, когда Фройтер читал ей перед сном.

Она была его маленькой принцессой и всегда была добра к нему.

Она была демоном с голодными глазами и шипастыми руками, впившимися ему в кожу.

Третий не заметил, когда эти два образа слились воедино, но отчетливо понял, что сейчас перед ним не Розалия. Он оттолкнул ее руки, встал, шатаясь и чувствуя, как кровь из затылка течет по шее и под рубашку, и бегло огляделся. Все тот же тронный зал, но с изменениями – обломки мраморного пола, много пыли и зеркал, развешанных по всем поверхностям и даже на полу.

Третий посмотрел на тварь, стоявшую в двух метрах от него, и узнавал ее