Обрученные Венецией - Мадлен Эссе

– Ты намеревался убить меня? – озлобленно допытывался он.

Тот криво и злобно усмехался, выставляя напоказ окровавленные зубы, всем своим видом подтверждая предположения сенатора.

– Я спрашиваю тебя! – резко повторил свой вопрос Адриано.

– Вы невероятно проницательны, – выдавил из себя Хуан. – Но я лишь выполнял приказ за хорошее… вознаграждение…

В предвкушении следующей попытки сенатора задушить его, преступник вдохнул в себя больше воздуха. Но Адриано лишь схватил за ворот «стервятника» и принялся трясти его.

– Не смей играть со мной словами… Отвечай!

– Мне заплатила синьорина за то, что я лишу вас жизни… – говорил Хуан.

И тут Адриано не удержался от гнева и принялся снова душить противника.

– Кто? – заорал он, со всей силы сжимая шею незнакомца.

– В… ка-а-а-армане, – прохрипел Хуан.

Не выпуская убийцу из собственных рук, Адриано принялся обыскивать его. Каково же было его удивление, когда он достал находку из кармана преступника: изумрудные серьги, выполненные в виде гроздьев винограда, которые он не так давно заказывал собственноручно.

Он с изумлением перебрал их и со страхом сглотнул комок, подошедший к горлу.

– Откуда? – он со всей силы тряхнул изможденного Хуана.

– Это оплата синьорины… За услуги… Полагаю, вы знаете, кому они принадлежат.

Его пытаются ввести в заблуждение! Эта мысль привела Адриано в еще большую ярость.

– Имя?

– Синьорина Каролина Диакометти, дочь герцога да Верона из Генуи…

Адриано только ощутил, будто его тело кто-то тряхнул, а сердце поразилось острой стрелой. Он с изумлением поднялся на ноги, растерянно перебирая в руках драгоценности. Нет, нет, нет! Она не могла этого сделать!

– Ты врешь! – тут же воскликнул он и ударил ногой пытающегося подняться Хуана.

– Клянусь… сенатор… Клянусь… Хуану незачем врать… если вы сохраните ему жизнь, – избитый убийца готов был взмолиться, лишь бы выклянчить свою жизнь.

– Ты смеешь молить меня о праве жить дальше? – заорал Адриано и затряс его. – Почему я должен верить тебе, что моя жена жаждет моей смерти?

– Я знаю совсем немного, – взмолился Хуан, и за актерский талант сама Маргарита доплатила бы ему, если бы могла это видеть. – Не все ее слова были понятны мне. Но она говорила о возмездии за былые проступки человеку, который уничтожил ее род… По ее словам, вы были в сговоре с миланцами и убили ее родных, а после выкрали из страны, сделав своей пленницей, лишив ее свободы и права выбора. Она говорила, что только это ее держит в этой республике и что она всем сердцем презирает венецианцев за те страдания, которые они принесли ее народу… И пообещала, что щедро заплатит мне, если заберу вашу жизнь, так как скоро будет невероятно богата.

Они с иронией обсуждали момент их первой встречи на свадьбе Брандини – Адриано отлично помнил ее смех. Но она делала вид, что не слышала их с Луко беседы, что всегда изумляло его, – в той тиши можно было услышать каждое слово!

К тому же ему вспомнилось, что брачный контракт они на самом деле не заключали, а, стало быть, существует возможность, что Каролине отойдет все принадлежащее ему имущество. Однако эта возможность мизерна – их брак еще не являлся признанным в обществе. Хотя незнание венецианских законов могло ввести ее в заблуждение. Нет, о чем мысли, Всевышний? Его сердце отказывалось поверить в бред, произносимый грязными устами! Хотя кому может быть известно о Каролине столько, сколько этому жалкому оборванцу?

– Ты промышляешь разбоем и убийствами? – с яростью в голосе спросил Адриано.

– По ее словам, она обратилась ко мне потому, что мы – земляки, – ответил тот. – Ей удалось найти меня спустя несколько месяцев своего пребывания в Венеции… Хотя до сих пор не понимаю, каким путем… Одно только синьора сказала мне, что в этой проклятой республике доверять она может только генуэзцам.

Сенатор со всей силы бросил лохматую голову Хуана оземь и поднялся на ноги. Он посмотрел в свою руку, все еще державшую проклятые серьги. У Адриано даже не укладывалось в голове! Найти наемника, чтобы уничтожить его. Объясняться в любви, глядя глазами, полными слез… Шептать ему нежности, желая на самом деле уничтожить… Может ли болеть сердце еще сильнее, чем от того разочарования, которое настигло его?

Он безразлично посмотрел вдаль на Хуана, пытающегося как можно скорее скрыться с его глаз, и даже не думал его догонять. И его останавливала лишь пронзенная болью душа, рыдающая где-то там… внутри него… глубоко в груди. Неужто его, некогда сурового и амбициозного человека, обладающего блестящим умом и сильным характером, пыталась уничтожить какая-то девчонка? И он, вот что удивительно: он сам оказывал ей в этом непосильную помощь, влюбившись всем сердцем в эту негодяйку, потеряв голову и наивно веря ее красноречию. «Красноречие – это безнравственно!» – скандируют духовники. О, нет! Теперь Адриано поспорил бы с ними и сказал бы, что женское красноречие – убийственно, словно отравляющий душу яд.

«Нет, нет, этого не может быть!» – кричало сильное сердце сенатора, испытавшего столько невзгод и печали. Но разум, всегда остающийся твердым и решительным, перечил наивному сердцу: «Все указывает на нее! Нечего и размышлять!»

Затем он вновь опустил глаза на изумрудные гроздья, словно надеясь, что они смогут разубедить его. Откуда это украшение, совсем недавно подаренное им возлюбленной, могло бы оказаться у этого убийцы? Ответ очевиден! Более того, преступник оказался слишком осведомленным о ее происхождении… титуле… имени… Возмездие? Адриано вспомнился и тот злополучный момент, когда она устремила на него его же собственное оружие, угрожая его жизни. Когда она готова была убить его, и он видел по ее глазам, что она способна это сделать. И его мысли тогда подтвердились ее нажатием на курок.

Черт возьми, она виновна, и в этом не остается сомнений! Сколько же времени ей понадобилось, чтобы выносить в себе этот злополучный замысел?! А насколько изящно избрано время для его осуществления… Адриано ощутил, как едва сдерживает сводящие от гнева челюсти, чтобы не заскрежетать злостью на зубах. Тут же он вспомнил, как она провожала его и попросила быть осторожным. И откуда ей было знать, что осмотрительность станет ему как нельзя кстати?

В конце лесополосы он наткнулся на своих наемников.

– Сенатор Фоскарини, вы исчезли из виду, мы не смогли вас найти…

«И слава Богу», – подумал Адриано, иначе Каролина не смогла бы избежать виселицы, появись свидетели его разговора с Хуаном.

– Вы поймали его? Кто он? – продолжали допрашивать его наемники, глядя, как он бросил суму через седло жеребца и оседлал его.

– Нет, он исчез из виду, – как-то раздраженно ответил Адриано и натянул вожжи.

Солдаты не успели на гондолу с Адриано. Когда они прибыли в Венецию, тот схватил весло и оттолкнулся от берега, разгоняя ее, чтобы как можно скорее добраться к дому. Его кровь закипала, и порой ему чудилось, что сердце объято огнедышащим пламенем. Что за чувства? Не так давно он весь наполнялся любовью и, словно окрыленный, устремлялся к своей возлюбленной. Теперь же все чувства, которые помыкали им на пути к супруге – это жажда поставить ее на место, а возможно, даже уничтожить, растоптать, не дать возможность этой негодяйке выжить.