История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1 - Луи Адольф Тьер

будет так унижен и ослаблен, что одни будут отомщены, а другие ободрены. Таким образом, без поспешности можно будет довести положение дел до желаемого состояния, избежав упреков в непоследовательности и не обидев венский двор, чье содействие в настоящей войне совершенно необходимо. Поддержав мнение тех, кто хотел переговоров в Шатийоне, лорд Каслри полностью удовлетворил Австрию.

Двадцать девятого января, в тот день, когда был дан бой в Бриенне, державы коалиции приняли решение послать в Шатийон полномочных представителей. Ими стали Штадион от Австрии, Разумовский от России, Гумбольдт от Пруссии и лорд Абердин от Англии. К последнему присоединились лорд Каткарт, посол Англии в России, и сэр Чарльз Стюарт, посол Англии в Пруссии. Лорд Каслри также решил отправиться в Шатийон, чтобы следить за ходом переговоров, при необходимости руководить ими и самому судить о том, чего от них можно ожидать.

Энгельберт фон Флорет был послан Меттернихом вперед под предлогом подготовки жилья для многочисленных дипломатов конгресса, но в действительности для того, что дать уже прибывшему туда Коленкуру откровенные и, мы бы сказали, мудрые советы, если бы они были совместимы для Наполеона с его славой. Меттерних еще не отвечал на запрос Коленкура о перемирии и теперь хотел объясниться с ним и по этому предмету. Он передавал Коленкуру, что не говорил о перемирии, поскольку подобное предложение не имеет шансов быть принятым, что сохранил и сохранит предложение в тайне, чтобы помешать им злоупотребить. Союзники хотят мира или ничего, хотят заключить его быстро и на условиях, которые будут сообщены отдельно. Франции следует доверять англичанам, ибо они из числа союзников самые умеренные; им следует выказать доверие, особенно лорду Абердину. Нужно ловить случай для переговоров, поскольку такового может более не представиться, а в случае отказа союзники предадутся разрушительным идеям, которым Австрия, при всем ее сожалении, противостоять не сможет. Император Франц будет этим огорчен из-за дочери, но всё равно останется верен союзникам, с которыми его связывают интересы австрийской монархии и обязательства, взятые во время последней войны. А потому он умоляет зятя хорошенько это обдумать и покориться жертвам, которых требуют обстоятельства;

ведь ему самому, императору Австрии, пришлось приносить немало жертв, он их принес и всё же вернулся позднее к положению, приличествующему его империи. Нужно уметь покоряться необходимости, передавал в заключение Меттерних, чтобы избежать величайших и непоправимых несчастий.

Энгельберту фон Флорету было запрещено сообщать что-либо заранее об условиях мира и даже намекать на них. Но советы, которые он передавал, достаточно ясно указывали, что речь пойдет уже не о франкфуртских условиях.

Оставалось решить вопрос военный. Князь Шварценберг, игравший в военных делах такую же роль, какую играл Меттерних в делах политических, возглавлял, естественно, тех, кто хотел остановиться в Лангре, дождаться результата переговоров и избавить себя от опасностей выдвижения на Париж. Предстояло столкнуться с Наполеоном, а ведь он настолько же усиливался при приближении к своим ресурсам, насколько союзники ослаблялись при удалении от своих. Впереди было решающее сражение, всегда опасное с таким генералом, как он, и с такими отчаянными солдатами, как его солдаты, а ведь в случае поражения были бы разом утеряны плоды последних побед. К этим соображениям присоединялись и другие, о трудностях обеспечения средствами. Из-за оставленных у крепостей войск приходилось двигаться ближе к Марне, чем к Сене, и при дальнейшем выдвижении войска должны были вступить в бесплодную Шампань, где имелось вино, но не было хлеба, оставив при этом Наполеону плодородную Бургундию. Это была еще одна причина дождаться результата переговоров и прибытия подкреплений, прежде чем снова выдвигаться вперед.

Пока продолжалось обсуждение, внезапно пришло известие, что Блюхер, хоть и оставил больше половины войск вокруг Майнца и Меца, обогнал армию Шварценберга и готов броситься навстречу Наполеону с наименьшей частью своих сил. После такого известия обсуждать уже было нечего, следовало двигаться на помощь дерзкому прусскому генералу и уже только после этого обдумывать дальнейшие действия. Поэтому 30 января, на следующий день после боя в Бриенне, князь Шварценберг привел в движение все свои корпуса на обоих берегах Оба. Блюхер отошел за Ла-Ротьер, на лесистые высоты Трана. Шварценберг построил позади него корпуса генерала Дьюлаи и принца Вюртембергского, которые в погоне за Мортье остановились в Бар-сюр-Обе. Левый фланг, состоявший из австрийских резервов под командованием Коллоредо, Шварценберг направил на Вандёвр на левом берегу Оба, дабы угрожать правому флангу Наполеона и сдерживать маршала Мортье. Баварцев на правом фланге он передвинул на Экланс за Траном и послал приказ Витгенштейну, уже добравшемуся до Сен-Дизье, выдвигаться к Сулену. Корпус Йорка, оставленный перед Мецем, получил приказ двигаться к Сен-Дизье. В центр, где Блюхера уже поддерживали принц Вюртембергский и Дьюлаи, Шварценберг подтянул русскую и прусскую гвардии.

Это было огромное сосредоточение сил, ибо Блюхер после боя в Бриенне сохранил 28 тысяч человек, считая войска Сакена, Олсуфьева и Палена; Дьюлаи и принц Вюртембергский подвели не менее 25 тысяч человек;

столько же солдат оставалось у маршала Вреде, и еще столько же – у князя Коллоредо; русская и прусская гвардии насчитывали 30 тысяч человек, корпус Витгенштейна – 18 тысяч, корпус Йорка – 15 тысяч. В целом войска союзников составляли 170 тысяч человек, 100 тысяч из которых были сосредоточены вокруг Ла-Ротьера. Наполеон располагался прямо перед ними, опершись одним крылом на Об, а другим – на лесистую высоту Ажу, прикрывшись в центре только самой деревней Ла-Ротьер. Сколько же войск могло быть у него на таких позициях? Тридцать тысяч человек, если судить по бою 29 января, а возможно, 40–45 тысяч, если к нему успел присоединиться Мортье, находившийся, как известно, в Труа. Представлялась небывалая возможность наброситься на Наполеона прежде, чем он получит подкрепления, и одолеть его силами 170 тысяч человек, из которых 100 тысяч уже собрались на равнине Ла-Ротьер.

Этот решающий довод положил конец дискуссиям предыдущих дней, и было решено дать сражение. К тому же жить между Шомоном и Бар-сюр-Обом было невозможно, следовало либо выдвигаться вперед, либо отступать, а поскольку отступать никто не хотел, сражение сделалось неизбежным.

Тридцать первого января Наполеон всё еще оставался на позиции, и было решено атаковать его 1 февраля на равнине Ла-Ротьер. Вот каким был план сражения. Сакен, Олсуфьев, Щербатов и Пален атакуют и захватят Ла-Ротьер. Тем временем генерал Дьюлаи передвинется на Дьенвиль и захватит мост через Об, на который Наполеон опирался правым флангом, а принц Вюртембергский, выдвинувшись с противоположной стороны через лес Экланса, захватит деревушки Ла-Жибри и Шомениль, примыкавшие к Ажуйскому лесу, на которые Наполеон опирался левым флангом. Вреде атакует левый фланг, где расположился Мармон. Вслед за этими