История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1 - Луи Адольф Тьер

шла не об оставлении Парижа. Жозеф хотел знать, должен ли один из принцев при появлении неприятеля остаться в Париже с чрезвычайными полномочиями и сопротивляться до конца, а затем отправить за Луару императорскую семью, министров и главных сановников. Не желая ничего брать на себя в подобном предмете, Жозеф настоятельно просил Наполеона выразить свою окончательную волю по всем этим пунктам.

Наполеон имел совершенно определенное мнение по поводу того, что нужно делать с императрицей и королем Римским, если неприятель покажется перед Парижем. Он хотел, чтобы столица оборонялась, ибо хорошо понимал, что если она откроет ворота неприятелю, то в ней тотчас учредят правительство, которое будет уже не его правительством; но он не хотел оставлять в Париже жену и сына в то время, как будет энергично отбиваться от армий коалиции. Наполеон надеялся сохранить с Австрией связь, которая не позволит презреть человеческое уважение. Он не хотел, чтобы Мария Луиза попала в руки союзников, ибо полагал, что они не преминут воспользоваться ее слабостью, составят регентство и удалят его с трона. Или же отправят ее и короля Римского в Вену и окружат там заботами, как поступают в отношении честной женщины, скомпрометированной неудачным браком, а с ним обойдутся как с недостойным ее авантюристом и сошлют в какую-нибудь отдаленную тюрьму. И тогда его сына воспитают в Вене как австрийского принца! Такая перспектива глубоко его потрясала. Конечно, Наполеон был прав, ибо у него и в самом деле заберут жену и сына. Но не меньшей правдой было и то, что если Париж опустеет, союзники воспользуются этим, чтобы вернуть Бурбонов.

Озабоченный более всего тем, чтобы его семья не попала в руки австрийцев, Наполеон предписал Жозефу письмом от 8 февраля действовать сообразно воле, выраженной им при отъезде. Другими словами, он повторил Жозефу приказ оставить в Париже при появлении неприятеля брата Луи с чрезвычайными полномочиями, в случае нужды остаться и самому и оборонять столицу до последнего, а императрицу, короля Римского, принцесс, министров, великих сановников и императорскую казну отправить на Луару.

Затем Наполеон указал, как следует оборонять Париж. Отказавшись от возведения каменных укреплений из страха встревожить население, он ограничился подготовкой частокола и артиллерии. Теперь, когда тревога достигла пика и осторожничать уже не имело смысла, Наполеон предписал и построить тамбуры перед воротами, установить редуты в ранее намеченных местах, прикрыть их артиллерией и поместить за ними национальных гвардейцев, вооружив их, в случае нехватки боевых ружей, охотничьими.

С 3 по 8 февраля Наполеон пребывал в Труа, а затем переместился в Ножан в ожидании, что неприятель допустит ошибку, которая послужит спасению. И вскоре ему показалось, что он заметил ее первые признаки.

После сражения в Ла-Ротьере союзники собрались в Бриенне на большой совет, чтобы обсудить, как лучше воспользоваться положением Наполеона, которое казалось им безнадежным, и после продолжительных дискуссий наметили следующие операции.

Какого бы превосходства над Наполеоном они ни добились, союзники по-прежнему боялись столкнуться к ним лицом к лицу и решить исход войны в сражении. Поэтому они решили маневрировать, прижимать его к Парижу, постепенно подводя к столице все армии коалиции, и одолеть сокрушительной массой, как сделали в Лейпциге. На правом фланге союзники оставили значительные силы для блокады крепостей. Перед Мецем оставался корпус Йорка, перед Майнцем – корпус Ланжерона, перед Эрфуртом – корпус Клейста. Теперь эти войска, включавшие около 36 тысяч человек, подмененные у крепостей другими войсками, были готовы прибыть на Марну. Однако невозможно было оставить их в изоляции на Марне, подставляя под удар Наполеона и не приобщая к достижению общей цели. Поэтому договорились, что Блюхер с 20 с лишним тысячами человек отправится присоединить их и этим доведет бывшую Силезскую армию до 60 тысяч человек, обеспечив ей независимое положение.

Блюхеру назначалось маневрировать со своей армией на Марне, теснить Макдональда на Шалон, Мо и Париж, заходя в тыл Наполеону, которому в результате придется отступать. Тогда князь Шварценберг, у которого после отделения Блюхера останется не менее 130 тысяч человек, начнет преследовать отступавшего Наполеона. Если же тот обратится против Шварценберга, Блюхер воспользуется этим, чтобы сделать еще шаг вперед. Так, поочередно продвигаясь вдоль Сены и Марны, союзники встретятся, как и эти реки, у Парижа и одолеют Наполеона объединившимися силами всей Европы.

Теперь же, даже разделенные, они столь сильны, что сумеют дать отпор Наполеону, если он попытается атаковать одну из армий. Блюхер с 60 тысячами человек считал, что ему нечего опасаться. Шварценберг, куда менее самонадеянный, полагал, что сможет противостоять Наполеону со 130 тысячами. К тому же, на том расстоянии от Парижа, на каком они находились, Сена и Марна протекали достаточно близко друг от друга, и оба военачальника, располагая многочисленной кавалерией, могли оказать друг другу помощь. Договорились, что Витгенштейн будет выдвигаться вдоль Оба и с помощью 6 тысяч казаков Сеславина держать связь с Блюхером, который двинется вдоль Марны, и со Шварценбергом, который двинется вдоль Сены.

В соответствии с этими диспозициями Блюхер 3 февраля передвинулся из Росне на Сент-Уан, а 4-го – из Сент-Уана на Фер-Шампенуаз, и, обнаружив корпус Йорка уже схватившимся с Макдональдом у Шалона, обошел маршала, вынудив его отступить на Эперне и Шато-Тьерри. После долгого отступления из Кельна на Шалон Макдональд располагал только 5 тысячами пехотинцев и 2 тысячами конников. В Шато-Тьерри он прибыл 8 февраля, преследуемый корпусом Йорка и угрожаемый с фланга Блюхером, который надеялся опередить его в Мо. Париж оказывался, таким образом, оголенным, и опасность, ставшая очевидной, вызывала у населения самую горячую тревогу.

Шварценберг, со своей стороны, нерешительно двинулся на Наполеона, опасаясь его малейших движений, и медленно шел на Труа, ведя со своим грозным противником арьергардные бои, с каждым днем всё более ожесточенные. Внезапно он начал сомневаться и тревожиться. Он узнал, что далеко на его левом фланге, то есть на Йонне, в Сансе, Жуаньи и Осере показались французские войска (то были войска Пажоля). Донесения из самых отдаленных пунктов сообщали, что французские корпуса, сформированные в Лионе под началом маршала Ожеро, начали наступление на Бубну, что быстро приближаются испанские войска, и что головы колонн замечены уже близ Орлеана. Шварценберг задумался, не замышляет ли Наполеон движение на его левом фланге, за Сеной и Йонной, и не являются ли Лионская армия, войска, замеченные на Йонне, и войска, прибывавшие из Испании, частью этого опасного движения. Поглощенный тревогой, он несколько забрал влево, тогда как Блюхер забрал вправо, что значительно увеличило разделявшее их расстояние. Шварценберг отвел Витгенштейна с правого берега Оба на левый, то есть из Арси в Труа, оставил Вреде перед Труа