Ревущая Тьма - Кристофер Руоккио

Но гнев так и не пришел.

– Теперь потеряем, – сказал я, повернувшись спиной к Хлысту, и зажмурился. – Ты это понимаешь?

Сзади раздались шаги. Хлыст подошел ближе:

– Откуда ты знаешь? Капитан Лин – имперский офицер, а не норманский вождь. С ним можно договориться.

– Неужели? – вмешался в разговор Паллино. – Так вот что это, по-твоему, такое? Считаешь, ты с ним договорился, парень? Добился прощения за то, что пальнул в него тогда на «Бальмунге»? И чего он тебе пообещал? Место в первом ряду на нашей казни? Или удобные ясли для фуги, в то время как всех нас выкинут из шлюза?

Я открыл глаза. Не ожидал, что Паллино встанет на мою защиту, но он это сделал, откинувшись на канаты и пристально сверля Хлыста голубым глазом.

Элара подошла к возлюбленному:

– Пал…

– И ты туда же? – удивился Хлыст; его слова пронеслись над моим плечом, как тень клинка палача. – Пал, ты был солдатом. Ты должен понимать, что все это неправильно!

– Да, был, – ответил Паллино, отстраняясь от Элары, и вылез с ринга между канатами. – Именно поэтому и понимаю, что ты, парень, натворил глупостей. Настоящий солдат прежде всего верен друзьям, потом командирам – и только потом Империи, черт побери!

Голос Хлыста прозвучал совсем рядом, не более чем в ярде от меня, но я все равно не повернулся.

– Я просто хотел помочь!

«Помочь». Я стиснул зубы, чтобы не выкрикнуть это слово.

Спустя мгновение я заговорил – очень тихо, чтобы смысл слов не потонул в их громкости:

– И как ты помог?

Я видел, как внимательно следит за мной Элара. Сиран. Они были озабочены. Думали, что в любой момент нас с Хлыстом придется разнимать. Осознание этого еще больше меня отрезвило. Я мысленно представил Криспина, раскинувшегося, как ковер, у моих ног. Тогда мы встретились в последний раз.

«Ярость слепа», – подумал я.

И увидел.

– Но я ведь добился встречи со сьельсинами?! – послышался голос Хлыста.

– Какой ценой? – спросил я, наконец обернувшись. До Хлыста было чуть больше ярда, не дотянуться. – Считаешь, смерть Гхена стала последней каплей? – Я взял паузу, чтобы взглянуть на Сиран, замершую неподвижно, как стоические скульптуры, даже сейчас наблюдающие за мной. – Возможно. Но из-за тебя, Хлыст, в опасности жизнь всех на этом корабле. Ты это понимаешь?

– В этом виноват не я, а ты! – резко парировал он. Его мокрые глаза широко таращились. – Мы подписали себе смертный приговор, когда предали флот!

Я шагнул ближе, тем самым сделав заметнее нашу разницу в росте. Среди палатинов есть и выше меня, но я все равно более чем на голову превосходил своего друга-плебея.

Когда мужчины спорят, всегда есть риск, что дойдет до рукоприкладства. Я знал женщин, которые утверждали, что у них все точно так же, и, видя выдранные волосы и следы ногтей на лицах, склонен в это верить – но все-таки это случается гораздо реже. Однако, думаю, именно угроза драки позволяет мужчинам находить в споре общий язык. «Мы должны разговаривать, – утверждают философы, поднимая для наглядности руки, – чтобы не пришлось пускать в ход кулаки».

Нарушив личное пространство Хлыста, я понимал, что угрожаю ему и стою на своей угрозе, как на пьедестале.

Нужно отдать ему должное, он даже не шелохнулся. Я уже не раз отмечал, что в нем не осталось и следа от прежнего, вечно напуганного катамита. Он гордо вздернул голову, как будто перед расстрелом, показывая тем самым, что не боится. В его глазах блестели гневные слезы, но он не плакал. Я счел это признаком того, что он меня понимает.

– Ты уже поставил наши жизни под угрозу, когда похитил Танарана, – едва слышно произнес Хлыст. – Когда из-за тебя мы схлестнулись с Бассандером.

Я не потратил ни секунды на раздумья:

– Я собирался вернуться к Бассандеру, Смайт и Империи – только после заключения мира с вождем Аранатой. Из-за тебя мы вернулись неудачниками. Это разные вещи.

Да, возможно, я вынудил друзей преступить закон, но, если бы не Хлыст, Бассандер ни за что бы не нашел ни нас, ни Воргоссос. Мы вернулись бы на своих условиях, в выгодном положении. Мы бы вернулись с миром.

– Ты что, сам не видишь? – сказал Хлыст. – Ты доверяешь сьельсинам больше, чем друзьям. Мы для тебя совсем ничего не значим? – Он практически выплюнул последние слова.

За такое мой отец ударил бы его. Я чувствовал это с той же ясностью, с которой отпускают самую желчную ремарку, наносят встречный удар в фехтовальном поединке. Но я не отреагировал. Я вспомнил, как чувствовал себя, когда дрался с Бассандером на «Бальмунге». Я не испытывал к нему ненависти, несмотря на все презрение, с которым он относился ко мне с момента сьельсинского вторжения на Эмеш. Я не мог возненавидеть Хлыста.

Но и доверять ему тоже больше не мог.

И простить не мог.

Он был мне другом, но его дружба не стоила тех жизней, которые он подверг опасности своей трусостью. Паллино и Сиран, Отавия и Бастьен Дюран, Айлекс, Бандит, Элара и все остальные. И Валка. В первую очередь Валка. Он даже собственную жизнь поставил на кон – все для того, чтобы спастись от инквизиции. Я осматривал его лицо, высокие скулы, светлые глаза, аккуратно причесанные рыжие волосы, решительную ярость и застывшие в глазах слезы. Я не мог возненавидеть того, кто был мне другом долгие годы.

Но и смотреть на него без боли не мог.

– Ты должен уйти, – сказал я, закрыв глаза.

– Уйти? – переспросил Хлыст. Его голос надломился со звуком, похожим на ошеломленный смешок. – Куда, Адриан?

– Меня не волнует, – выдохнул я. Последнее слово задрожало, как оконная рама в бурю. – Иди к Бассандеру, если он так много для тебя значит. Отправляйся домой, в Дану. Или к хозяину Сету.

Тут я прикусил язык, понимая, что буду потом винить себя за эту обиду. Но как это часто бывает, когда наши собственные слова ранят нас, стыд уязвил мою гордость, и я сделал только хуже.

– Катись к черту! – сказал я и, не открывая глаза, развернулся. Даже сквозь веки я чувствовал взгляд Паллино. Сиран. Элары. Айлекс.

Хлыст тронул меня за плечо:

– Адр…

– Зачем ты пришел? – Я склонил голову. – Зачем вернулся на этот корабль после всего, что натворил? За осуждением? За справедливостью?

Мой друг мне не ответил.

– Убери руку, Вильгельм, – сказал я голосом, натянутым, как тетива.

Пальцы сжались на моем плече. Я назвал его настоящим именем. Прозвище оказалось как будто стерто, а с ним и наша близость.

– Я сказал… уходи.

– Прошу тебя… – произнес Хлыст, и я почувствовал, что его слезы наконец потекли ручьем. – Адр, я испугался. Испугался, что ты погиб и что Бассандер убьет всех нас, когда поймает. Я не хотел умирать! Скажи, что ты не всерьез! Не прогоняй меня!