Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Она, размахивая факелом, стояла лицом к лицу с убийцей.Лэнгдон не мог понять, как ей удалось освободиться. Впрочем, это не имелоникакого значения. Ученый начал перебираться через барьер назад на балкон.

Схватка не должна затягиваться. Ассасин по-прежнемуоставался смертельно опасным противником. Хрипя от ярости, убийца бросился наВитторию. Девушка попыталась уклониться, но ассасин успел схватить факел итеперь пытался вырвать его из ее рук. Не теряя ни мгновения, Лэнгдон перебросилтело через барьер и ударил кулаком в черный пузырь ожога на обнаженной спинеубийца. В этот удар он вложил все свои силы.

Вопль, вырвавшийся из горла ассасина, наверняка был слышен вВатикане.

Убийца на мгновение замер, выгнувшись назад и выпустив изрук факел. Виттория ткнула клубком огня прямо ему в лицо. Послышалось шипениегорящей плоти, и убийца лишился левого глаза. Ассасин снова вскрикнул и закрыллицо руками.

— Око за око! — прошипела Виттория и, взмахнувфакелом, словно бейсбольной битой, нанесла еще один удар.

Ассасин, едва удержавшись на ногах, отступил к оградебалкона. Лэнгдон и Виттория одновременно бросились к нему и толкнули его вгрудь. Убийца перевалился через ограждение и полетел в темноту. На этот раз ондаже не вскрикнул. Они услышали лишь звук глухого удара и хруст ломающегосяпозвоночника. Ассасин рухнул спиной на сложенную под самым балконом пирамиду измраморных ядер.

Лэнгдон обернулся и в немом изумлении посмотрел на Витторию.Глаза девушки горели адским пламенем, а с ее плеч свободно свисали недавностягивающие ее путы.

— Гудини[89] тоже был знаком с системоййогов, — сказала она.

А тем временем на площади Святого Петра швейцарскиегвардейцы выкрикивали приказы и размахивали руками, пытаясь удалить зевак набезопасное расстояние. Успех в этом благородном деле гвардейцам явно несопутствовал. Толпа была слишком плотной, а предстоящая гибель Ватикана,похоже, интересовала зрителей гораздо больше, чем их собственная безопасность.На установленных по периметру площади гигантских экранах в прямом эфиредемонстрировалась ловушка антивещества с дисплеем, ведущим отсчет оставшегосядо взрыва времени. Это делалось по прямому указанию камерария. К сожалению,даже изображение сосуда с быстро меняющимися на дисплее цифрами оказалосьнеспособным отпугнуть любопытствующих. Видя перед собой каплю антивещества,зеваки решили, что эта кроха не столь опасна, как им пытаются внушить. Крометого, для спасения у них, как им казалось, оставалась еще уйма времени — почтисорок пять минут.

* * *

Тем не менее, швейцарские гвардейцы единодушно решили, чтоотважный шаг камерария, решившего поведать миру правду и привести зримыедоказательства преступного заговора иллюминатов, явился гениальным политическимманевром. Сообщество «Иллюминати», вне всякого сомнения, рассчитывало на то,что Ватикан проявит свою обычную скрытность. Однако заговорщики обманулись всвоих ожиданиях. Камерарий Карло Вентреска проявил себя подлинным стратегом.

* * *

В Сикстинской капелле кардинал Мортати не находил себеместа. Стрелки часов миновали четверть двенадцатого. Многие коллеги кардиналапродолжали молиться, но остальные топтались рядом с дверями, не скрывая своей тревогив связи с приближением назначенного часа. Некоторые из них, утратив контрольнад собой, принялись молотить кулаками в запертые двери.

Стоящий с другой стороны лейтенант Шартран прислушивался кэтому отчаянному стуку, не зная, как поступить. Он посмотрел на часы. Стрелкидавно перевалили за одиннадцать. Но капитан Рошер дал точный приказ — невыпускать кардиналов без его особого распоряжения. Стук в дверь становился всеболее настойчивым, и Шартран начал беспокоиться по-настоящему. Может быть,капитан просто забыл отдать приказ? После таинственного телефонного звонка всеего действия стали казаться лейтенанту, мягко говоря, странными.

Шартран достал портативную рацию.

— Капитан! — сказал он после того, как произошлосоединение. — Говорит Шартран. Назначенное время прошло. Не следует ли мнеоткрыть Сикстинскую капеллу?

— Дверь должна оставаться на запоре. Мне кажется, я далвам прямые указания на этот счет.

— Так точно, сэр, я просто…

— С минуты на минуту прибывает наш гость. Возьмитенесколько человек и выставьте караул у дверей папского кабинета. Камерарий нипри каких обстоятельствах не должен его покидать.

— Простите, сэр, я не…

— Чего вы не понимаете, лейтенант? Я неясно выразился?

— Я все понял, сэр. Приступаю.

* * *

Несколькими этажами выше, в папском кабинете, камерарий,стоя на коленях рядом с камином, возносил молитву: «Придай мне силы, Творец,сотвори чудо». Закончив молиться, камерарий машинально пошевелил уголь в очаге,размышляя о том, сможет ли он пережить эту ночь.

Одиннадцать часов двадцать три минуты. Тридцать семь минутдо полуночи.

Виттория, содрогаясь всем телом, стояла на балконе замкаСвятого ангела. Девушка смотрела на ночной Рим полными слез глазами. Ей страшнохотелось обнять Роберта Лэнгдона. Но сделать это она была не в состоянии. Еетело словно онемело, так, как бывает при наркозе. Она медленно приходила в себяпосле пережитого шока. Человек, убивший ее отца, лежал мертвый в темном дворезамка, и она сама едва не стала его жертвой.

Когда Лэнгдон прикоснулся к ее плечу, она вдруг ощутилатепло, которое мгновенно растопило лед. Ее тело вернулось к жизни. Туманрассеялся, и она повернулась лицом к своему спасителю. Роберт выглядел простоужасно. Казалось, что для того, чтобы спасти ее, он прошел сквозь ад. Ну если ине через ад, то через чистилище — точно.

— Спасибо… — прошептала она.

Лэнгдон послал ей вымученную улыбку и напомнил, что это оназаслуживает благодарности, ее умение выворачивать суставы спасло им жизнь.Виттория вытерла глаза. Ей казалось, что она может оставаться рядом с нимвечно, однако передышка оказалась очень короткой.

— Нам надо выбираться отсюда, — сказал он.