Проклятие Византии и монета императора Константина - Мария Очаковская

Самое удивительное, что после этих слов под одобрительные выкрики посетителей кафе муха взяла и улетела.

– Я по-любому не буду платить за новое пиво! Вопрос принципа! – не унимался спорщик.

– Ну, так я заплачу, – ответил миротворец, протянул официантке деньги и как ни в чем не бывало продолжил прерванный разговор: – Ты пойми, я рассуждаю так: чем сидеть вместе с детишками на Троицком раскопе[16], мне бы лучше куда-нибудь в глушь, в леса, в болота. «На стену», где цивилизации – ноль, а вокруг – дикая природа и «белые ходоки». Вот там бы покопать. Я вообще-то это дело уважаю! – закончил свою мысль миротворец.

– Так ты, по ходу, уже был в экспедициях? – спросил собеседник.

– Доводилось, – скромно ответил молодой человек.

А Марья Геннадьевна, возможно, впервые за сегодняшний день улыбнулась.

– Я вообще движуху люблю, на ролевые игры тоже ездил, – доносилось из-за соседнего столика, – посмотрел, как народ по лесу бегает, на деревянных мечах бьется, песни на эльфийском поет. Но, честно, мне это не по приколу. Полумаргинальная тусовка. Потом, было дело, истфех меня зацепил. – Миротворец обернулся, чтобы позвать официантку.

Теперь Маша разглядела его. Лицо молодого человека, под стать голосу, тоже было спокойным, открытым, располагающим, возможно, даже чуть-чуть женственным. Это впечатление подчеркивали большие светлые глаза, пухлые губы и нежный румянец, разлитый по щекам.

«Лет двадцать, двадцать три – самое большее», – примерно определила Маша возраст молодого человека.

Тот, поймав на себе ее взгляд, улыбнулся и продолжил:

– Стреляли из лука, бились дюралькой. Между прочим, больно, а поговорить-то не с кем.

Его серьезность опять развеселила Марью Геннадьевну.

– Вот вы, девушка, улыбаетесь, – обратился к ней миротворец, – а ведь это чистая правда. Одиночество в коллективе – закономерность, оно распространяется, как эпидемия.

– Да вы просто философ! – ответила Маша.

– Нет, я – врач.

– Прям сразу врач. А не рановато?

– Ничуть, – возразил парень. – Тут не в возрасте дело. Если доктор старый, то это не значит, что он умеет лечить. Иногда и про молодого говорят: «Он – врач от Бога!»

Когда «молодой врач», звали которого Денис Кузнецов или просто Дэн, попросился подсесть к Маше за столик, она, изменив своим правилам, возражать не стала. Вскоре приятель Дэна, обидчивый посетитель с мухой в пиве, ушел, и они, оставшись вдвоем, продолжили беседу. Спустя час в «Лопатах» включили громкую музыку, и новые знакомые переместились в соседний бар, после которого было решено заглянуть на раскоп у Софийского собора. Ну а когда колокола на кремлевской звоннице зазвонили к вечерней службе, Дэн уже был посвящен во все детали торновского проекта и попросил внести его в список землекопов.

– Обещать не буду, но попробую, – сказала Маша, думая о своем, и позвонила Лобову. Несмотря на запрет не набирать практикантов-«непрофильников»[17], ей удалось профессора уговорить.

– Это мой хороший знакомый, и он уже давно не студент, – объяснила она и, предупреждая дальнейшие вопросы шефа, нагло соврала: – Человек серьезный, ответственный, к тому же с медицинским образованием. Возможно, врач в лагере нам не помешает!

Конечно, в тот момент Марья Геннадьевна не могла знать, что вскоре слова ее получат самое что ни на есть реальное подтверждение…

Дома меня не было несколько дней – я на даче с внуками сидела. Но в воскресенье вернулась, на неделе кое-какие дела себе наметила. Те выходные жаркие были, в городе в такую погоду невыносимо. Иду по двору, гляжу, у всех соседей окна темные, только одно на верхнем этаже горит – поразъехались, значит, кто куда. Дом у нас небольшой, всего шесть квартир, мы на последнем, третьем этаже живем. Я стала подниматься по лестнице: чем выше, тем жарче. На третьем – просто настоящая парилка. И вдруг в нос какой-то отвратительный запах ударил. Я еще подумала, что, наверное, перед отъездом забыла мусор вынести, но когда зашла к себе в квартиру, запах стал менее ощутимым. Проверила – никакого мусора нет, холодильник работает, открыла балкон, там тоже все чисто. Только кошка соседкина – у нас с ней общий балкон – мне прямо в ноги бросилась и замяукала. Значит, думаю, Аннушка, так соседку зовут, уехала, а у нее или холодильник провонял, или кошка в квартире набедокурила… Я сперва ей молока налила, а уж потом вышла на лестницу и постучала в соседнюю дверь. Еще все про себя удивлялась: что это вдруг Анна, всегда такая заботливая, аккуратная, свою любимицу без корма оставила. Мы с Аней не то чтобы подруги, но по-соседски все-таки общаемся. Вот стою я, значит, в дверь стучу, в звонок звоню, но никто не открывает. И вдруг вонь такая пошла, что я даже нос платком зажала. Тут меня точно молния пронзила! Ведь когда я шла через двор, заметила, что свет горел именно в Аниных окнах! И все как-то сразу вместе соединилось, и свет в окне, и голодная кошка, и запах из-под двери…

– Вас это насторожило?

– Конечно. Это же как в кино. Классический набор штампов! В детективах еще показывают, что дверь в квартиру приоткрыта…

– И что же дверь?

– Нет уж, извините, я это проверять не стала.

– Испугались?

– А вы как думали! Конечно, испугалась! Внутри все похолодело, руки задрожали… Это ведь только в фильмах показывают, что никто ничего не боится. А я сразу вернулась к себе, заперлась на все замки, включила свет и только после этого позвонила в полицию.

– Правильно.

– Так эти черти, представьте, ехать не хотели! Сказали, звоните, мол, в МЧС. А еще спросили, знаю ли я, что бывает за ложный вызов! «Вы, женщина, сначала сами удостоверьтесь…» Но на это я им сразу сказала, что если они на вызов не отреагируют, то следующий мой звонок будет дежурному прокурору города.

– Тогда они приехали?

– Ничего подобного. Отделение в трех кварталах от нашего дома, а приехали они через два с лишним часа! Вот такие у вас в МВД теперь работнички! Сначала сквозь зубы разговариваете, а потом вызываете чуть не каждый день.

– Эльза Суреновна, вообще-то вы приходите второй раз.

– А первого было недостаточно? И почему на прошлой неделе меня другой сотрудник опрашивал? Но мне-то вам больше сказать нечего, я все, что знала, рассказала. Аннушка хоть и соседка моя, но человек замкнутый была. Одинокая женщина, зарабатывала сама, шумные компании не водила, подруги к ней приходили редко. Родственники, может, и были, но только я никого из них не знала и не видела.