Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

Военный совет не согласился с этим, и принцу при­шлось подчиниться. Он отступил, вырывая на себе волосы, рыдая от ярости и крича:

— Придет день, и хозяином буду я!

Он и в самом им стал — к несчастью для себя и для Бургундского дома.

Тем временем, в ответ на письмо гентцев, король Франции выступил посредником между ними и их гер­цогом; однако король Франции, атакованный, как уже было сказано, англичанами и обеспокоенный поведе­нием дофина, о котором мы вскоре поговорим, не имел возможности проявить должную настойчивость в этих переговорах. Так что после полуторамесячного перерыва военные действия возобновились.

Однако на этот раз гентцы укрепились уже в собствен­ном городе; речь шла о том, чтобы выманить их на открытое пространство. Сделать это попытались с помо­щью хитрости, а точнее — предательства.

Рассказывая о возобновлении военных действий, последуем вначале за герцогом. Затем дойдет очередь и до предательства.

Намереваясь начать новую кампанию, герцог покинул Лилль и направился по дороге на Куртре.

На его пути находилась крепость Шендельбеке; гентцы поставили там гарнизон из двухсот человек.

Подступы к крепости защищала небольшая башня, на­ходившаяся впереди нее; там укрылись двадцать чело­век.

Бургундская армия начала с того, что осадила башню.

Лучники расположились таким образом, чтобы пора­зить своими стрелами каждого, кто появится на крепост­ной стене.

Однако стена эта была чрезвычайно высокой, и фла­мандцы поднимались на нее скрытно, так что осада угро­жала затянуться сверх меры.

Всем известно, какое презрение питали рыцари к про­столюдинам; повсюду стали искать лестницы, но нашлась только одна, и ее принесли.

Едва эту лестницу установили, один из рыцарей, сир де Фаллеран, стал подниматься по ней.

К несчастью, у самых ворот находилось небольшое отверстие, нечто вроде бойницы, и у этого отверстия, держа в руках пику, стоял один из гентцев: когда рыцарь поднялся на необходимую высоту, этот человек взмахнул пикой и нанес ему столь сильный удар, что тот рухнул с лестницы.

Один из родственников сира де Фаллерана кинулся в свой черед к лестнице и стал взбираться по ее перекла­динам, восклицая, что он должен отомстить за кузена, и держа в руке меч, чтобы обрубить пику простолюдина, как только она появится из бойницы. Однако простолю­дин так умело рассчитал время, что пика с молниенос­ной быстротой поразила рыцаря через забрало, пробила ему щеку и полумертвым сбросила его в ров.

Еще пятеро или шестеро из осаждавших попытались подняться наверх, но их постигла та же участь.

И тогда сир де Монтегю, командовавший штурмом, приказал принести соломы и вязанки хвороста, обложить ими ворота и поджечь.

Тем временем принесли еще одну лестницу, и по ней поднялся оруженосец по имени Жан де Флоре, который принялся долбить стену мощными ударами топора и в конце концов пробил в ней отверстие.

По прошествии трех часов обороны сопротивление двадцати защитников башни было сломлено; в живых из них осталось семеро: все они были повешены.

Затем настал черед крепости. Она сопротивлялась пять дней, а затем была взята. Весь ее гарнизон, включая командира, который был дворянином, повесили на дере­вьях, окружавших цитадель.

После этого герцог двинулся на замок Пуке.

Замок обложили со всех сторон: были заняты все под­ступы, сожжены палисады, захвачены все подъездные мосты, кроме главного, подъемного, который осажден­ные подняли на цепях, а затем прикрыли им входные ворота.

Видя, что замок невозможно взять приступом, решили подтянуть артиллерию.

Когда артиллерия прибыла, было выбрано место в стене между двумя башнями, где, судя по оконным про­емам, толщина кладки составляла всего лишь несколько футов.

Среди привезенных артиллерийских орудий была вели­колепная бомбарда, носившая имя Пастушка. Несколько рыцарей подошли к ней, чтобы посмотреть ее в работе; злой рок привел туда сира Жака де Лалена, который, хотя и был ранен в ногу, не пожелал спокойно оставаться в лагере.

Батарею, которую установили осаждающие, защищал от пушки гентцев заслон из фашин и заполненных зем­лей бочек.

Жак де Лален подошел поближе, чтобы, как и другие, понаблюдать за работой бомбарды, однако с невероят­ным юношеским безрассудством выставил голову из-за бруствера.

Со своей стороны, осажденные установили на плат­форме одну из тех маленьких пушек, которые назывались пищалями и которые можно было перетаскивать по земле или переносить на руках туда, где в них была нужда.

Осажденные нацелили ее на батарею, и какой-то подро­сток произвел выстрел.

Как только раздался грохот выстрела, сир Жак де Лален скатился в ров.

Его попытались поднять, но он был мертв: обломок дерева, выбитый ядром, снес ему все темя.

Великая печаль охватила всю армию, и в особенности горевал герцог.

«Немного облегчало это всеобщее горе лишь то, — гово­рит хронист, — что славный рыцарь был чрезвычайно бла­гонравен и благочестив, и потому все верили, что рай ему обеспечен».

Когда крепость была взята, все, кто в ней находился, были повешены, за исключением двух священников, одного прокаженного и трех подростков. Как раз один из этих подростков и выстрелил из пищали, однако герцогу это стало известно, когда тот уже был слишком далеко, и он велел устроить погоню.

К счастью, понимая, что ему грозит, подросток бро­сился бежать со всех ног и уже успел укрыться в Генте.

Овладев Пуке, герцог предпринял осаду Гавере. Это была крепость, которую гентцы захватили с помощью хитрости.

Теперь настал черед предательства.

После шести дней орудийной пальбы командир гарни­зона Ван Спек, воспользовавшись предлогом, будто эта шестидневная пальба чуть было не заставила стены рух­нуть, убедил своих людей, что ему наверняка удастся добиться от герцога выгодных условий капитуляции.

Он запросил перемирия для ведения переговоров и получил его.

Затем он направился в лагерь осаждающих и имел дол­гую беседу с герцогом и новым бастардом Бургундским.

Однако по возвращении в замок он заявил своим людям, что, поскольку переговоры ни к чему не привели, остается приготовиться к смерти, если только кто-нибудь не отправится в Гент за подкреплением. Что же касается победы, то, само собой разумеется, об этом нельзя было и помыслить.

Такой итог переговоров настолько соответствовал прежнему поведению герцога, что у осажденных не воз­никло ни малейшего сомнения в подлинности этого сообщения, и, когда Ван Спек вызвался отправиться в Гент, они с признательностью приняли это предложе­ние.

И Ван Спек отправился в путь, взяв с собой своего заместителя Жана Дюбуа и четырех воинов.

Обнаружив в кольце блокады плохо охраняемое место, они убили часовых и прошли через него.

На пути у них была Шельда; они преодолели ее вплавь и прибыли в Гент.

Жители города обступили их, желая разузнать ново­сти.

И тогда предатель