Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра - Владимир Новодворский

– Учись, в этом тебе высшее образование не поможет.

– Спасибо, – только и успеваю сказать и вместе со всеми направляюсь в казарму.

Костя Силин, похожий на вопросительный знак большой любитель затянуться, успел забежать в курилку. Вернулся с изрядно раскрасневшимся лицом, бровь над левым глазом распухла. Не успели мы его расспросить, а он уже давал объяснения младшему сержанту Егорову. Подошли несколько «стариков». Выяснилось, что в курилке он столкнулся с танкистами. Мы видим их только на общем построении части, в основном это ребята из Средней Азии и Закавказья. По общему мнению, у них в подразделении самая изощренная дедовщина. Например, распространенный прием воспитания молодых солдат включает выполнение команды «смирно» и отдания чести настенному выключателю. Костя, как следовало из его объяснений, позволил себе сесть в присутствии сержанта, не уступил место, не отдал честь. Разговор быстро перешел на личности с упоминанием членов семьи.

– C-стройся!

Занимаю место правофлангового во второй шеренге. Первую оккупировал элитный «Огонек», лучшие представители роты. Торжественные церемонии у Вечного Огня на Пискаревском кладбище держатся на их широких плечах. С песней «День победы» маршируем в направлении столовой. Рота танкистов во главе с сержантским составом возвращается с завтрака. Расстояние между ротами с каждым шагом сокращается. Противостояние нарастает, уступать никто не хочет. Многое зависит в данный момент сержантов. Спасительной команды «стой!» нету. Сержант танкистов напрягся. Егоров приказывает первой шеренге перейти на парадный шаг, выполняемый перед Постом номер один: угол подъема ноги сто двадцать градусов. Порядки танкистов сметены. Сержант, выделяющийся щегольски расстегнутым воротничком и непомерно высокими каблуками, бросается наперерез Егорову. Подобно птице, он на мгновение взлетает и парит в воздухе, с трудом касаясь носками сапог земли. Сказанное им при этом воспроизвести трудно, да и значения оно уже не имело. Мы беспрепятственно проследовали в столовую, исполненные чувства собственного достоинства, которое так упорно душили в нас на протяжении всего пребывания в армии.

Завтрак прошел без инцидентов. Желающих получить добавку не нашлось. Мы вернулись в расположение роты. Чистка сапог. Когда два сапога рядом, сразу видна разница: у «старика» он лучше подогнан по ноге, не так потаскан, и каблук в два раза выше. То же распространяется и на форму. «Лимона» можно сразу отличить по мешковатому силуэту: перешивать гимнастерку разрешается только по истечении определенного срока службы. Расстегнутый воротничок для одних грубое нарушение, для других – норма. Сложная система неписанных армейских законов требует времени для усвоения.

Воспоминания, потрепанные временем обрывки ненаписанных страниц. Мы редко тревожим собственные архивы. Нам свойственно искать благодати в будущем, нежели наслаждаться погружением в прошлое. Жизнь так стремительна, а мы так ненасытны. Она так хороша, что может позволить себе не учитывать наше мнение, но не замечать ее красоту в повседневной суете – расточительное безумство. В этом смысле воспоминания не являются прожиганием времени, а помогают осознать его невесомую ценность.

Высокую степень достоверности при погружении в прошлое обеспечивает метод последовательного приближения. Сначала открываются крупные формы. Например, первая любовь. Главное здесь – ощущения, служащие проводником к персонажу, месту, событиям. Более глубокое погружение – воспроизведение конкретной встречи, обстоятельств, обстановки, запахов.

Люди часто пользуются воспоминаниями, рассказывая истории из жизни. Если слушать их регулярно, со временем они, как правило, начинают повторяться. Мы задействуем информацию, расположенную на расстоянии вытянутой руки, на верхней полке нашей памяти, часто протираемой от пыли. А ведь стоит покопаться, медленно погружаясь в толщу времени, расширяя арсенал событий, извлекая на свет всё новые старые переживания, образы, события.

Прошлое медленно оживает и наливается соком, как соски спящей женщины от едва заметных прикосновений. Великое таинство заключено в системе записи впечатлений, видео и аудио-рядов. Что оседает, а что пропадает безвозвратно? Кто цензор, стирающий и вычеркивающий незначимые, с его точки зрения, события, переживания, персонажей? Как связано наше будущее с забытым прошлым? Почему люди повторяют ошибки? Почему опыт прошлого не служит уроком на будущее? Может, мы должны быть открыты для страданий, высвечивающих истинные ценности? Дабы благие помыслы не растворялись в бесконечной череде соблазнов и страстей, идей на уровне нулей, нулей на тронах королей. Внутренне желание избавиться от лишнего бремени уравновешивается периодической перезагрузкой внешнего мира. Он неустанно напоминает о себе, подсказывая, как жить, чтобы выжить, и доказывая, что для выживания надо жить. Потеря ориентиров в ценностной системе координат искажает функции иммунной системы, и блуждающие метеориты несчастья прорывают защитную атмосферу сознания. Сегодня подсказано нам вчера, вчера приближает позавчера, и цепочка дней уходит в глубину веков к истокам истин, погребенным в толще тысячелетий.

Мы снова переехали. На этот раз в отдельную квартиру. Комната с выходом на балкон, сидячая ванна, напоминающая горшок ручкой внутрь, четырехметровая кухня. Когда папа ловил сбежавшего в очередной раз хомяка по имени Тихон, замеченного в попытках перегрызть папин любимый буксировочный трос, ноги отцовские располагались в прихожей, а остальная часть тела через комнату уходила в коридор до дальнего угла кухни.

Дом уютно притулился среди коллег-хрущевок по соседству со строительным комбинатом, сортировочной станцией и магазином «Юный техник», предлагавшим широкий выбор дешевых товаров – от гвоздей до некондиционных телевизоров. Зарплаты были мизерные, и потому своими руками пытались собрать все, что только можно, от мебели до телевизора.

Я выпал из гнезда бабушки Доры и дедушки Вани и из школы у кинотеатра «Спартак», славной своими традициями бывшей гимназии для мальчиков. Игры в «кис-кис-мяу», «бутылочку» и «ремешок» казались неотъемлемой частью школьной жизни. Они включали поцелуи через платок, вопросы наедине, почему-то опальный фиолетовый цвет и напускную таинственность, маскирующую отсутствие ясных представлений о сути происходящего.

Оставили следы первая влюбленность и первый опыт по защите чести и достоинства.

Новую страницу ощущений, вызываемых противоположным полом, приоткрыла Лена Шейхман. Карие глаза лучились озорством, бойкость и рассудительность в одиннадцать лет подавляли. Выбрав три вопроса наедине в одной из игр после занятий, полагалось зайти в парадную, что мы и сделали. Пока я мучительно собирался с духом, она предложила поцеловать ее, и я честно клюнул ее в щеку. Потом спросила:

– Хочешь посмотреть на мои трусики? – И не дожидаясь ответа, легким взмахом приподняла и так достаточно короткую пласированную юбку. – Интересно, что под трусиками? – спокойно продолжала она, глядя мне прямо в глаза.

Меня пробрал озноб, пришлось стиснуть зубы, чтоб не стучали.