Полночное небо - Лили Брукс-Далтон

– Вы что, правда не знаете, кто такой Юрий Гагарин? – спросил он с озадаченным видом.

Салли и Тибс переглянулись, не зная, рассмеяться или сменить тему. Тэл уже не раз шутил про Гагарина, когда Иванова не было рядом.

– Знаем, конечно… Заноза в твоей заднице. – От смеха Тэл с трудом выговаривал слова. – Как он поживает, кстати?

Иванов опять качнулся, ухватился за Салли, чтобы не упасть, и задумчиво сдвинул брови.

– У Юрия все хорошо, – наконец, ответил он Тэлу зычным голосом, – когда ему не приходится смотреть на твою глупую рожу.

Кто-то похлопал Салли по плечу. Обернувшись, она увидела Харпера. Его лицо блестело от пота.

– Присоединишься? – капитан кивнул на танцпол. – Наша песня играет!

Кивнув, Салли соскользнула с барного стула. «Наша». Харпер, конечно, подразумевал, что песню любит вся их маленькая команда, однако следуя за ним сквозь толпу, качавшуюся под “Space Oddity”, Салли на мгновение подумала, что он имел в виду только себя и ее. Голос Дэвида Боуи обволакивал помещение; Харпер вел ее к Деви, которая радостно махала рукой. Он обернулся – убедиться, что Салли идет следом, – взял ее за руку и потянул за собой, в гущу танцующих.

* * *

Однажды ночью – после драки Иванова и Тэла прошло уже две недели, а корабль по-прежнему летел через пояс астероидов – Салли проснулась оттого, что ее шепотом кто-то звал.

– Спишь? – послышался голос Деви по другую сторону шторы.

Салли протерла глаза и, отодвинув занавеску, жестом пригласила коллегу к себе. Они улеглись рядом в кромешной темноте, согревая друг друга. Это немного успокаивало – теперь, когда с наступлением ночи нервы превращались в оголенные провода, и сразу накатывали думы о призрачном будущем или утерянном прошлом. Деви дрожала, едва сдерживая слезы. Салли хотела погладить подругу по плечу, обнять, пообещать, что все будет хорошо… Но она не умела лгать, а еще не знала, как достучаться до девушки, настолько от всего отрешенной. Деви с каждым днем становилась все тише и незаметнее. Она практически ни с кем не общалась. Салли подвинулась к соседке, чтобы их ступни слегка соприкоснулись, и уже начала засыпать, когда Деви вдруг заговорила:

– Я все время вижу один и тот же сон. Кухня моей матери в Калькутте. Вначале все размыто, я узнаю лишь цвета и ароматы специй. Потом появляются братья: садятся напротив, пихают друг друга локтями, уплетают рис и бобовый суп. Затем я вижу родителей. Они сидят во главе стола, пьют чай масала и с улыбкой смотрят на нас троих. Всегда один и тот же сон, снова и снова. Мы просто сидим за столом и едим. А потом все исчезает. Внезапно я понимаю, что никого со мной нет, что я совсем одна. И просыпаюсь. – Деви глубоко вздохнула. – Все так чудесно начинается, а потом я оказываюсь здесь и понимаю, что никогда их больше не увижу. Я не знала, что сны могут причинять такую боль.

Позже, когда подруги погрузились в сон, они придвинулись ближе друг к другу, словно это могло придать им сил. Проснувшись, Салли увидела, что Деви тихо плачет в подушку, – и сразу вспомнила свою дочку. Люси порой прибегала среди ночи, увидев страшный сон, – такая маленькая и теплая, в смешной фланелевой пижаме. Салли помнила разгоряченное, вспотевшее личико, дрожащее дыхание. Но как ей удавалось успокоить дочку, вспомнить не могла. Это Джек каждый раз относил Люси обратно в кроватку.

Салли прижалась к Деви и тоже заплакала.

* * *

Деви почти мгновенно вызвала у Салли симпатию, когда они познакомились в Хьюстоне. Она была тихоней; маленький рост и огромные темные глаза делали ее похожей на ребенка – юной, невинной и немного загадочной, ведь за хрупкой внешностью скрывался глубокий аналитический ум. Когда начались подводные тренировки, Салли застала Деви под одним из кранов, которые погружали астронавтов в бассейн, а потом из него вытаскивали. Девушка задумчиво изучала подъемный механизм. Тэл и Тибс находились под водой, тренировали выход в открытый космос – «внекорабельную деятельность», или «ВКД», – а женская часть коллектива дожидалась своей очереди.

– Ну надо же! – Деви удивленно рассмеялась.

– Ты о чем? – не поняла Салли.

– У отца на складе такой же подъемник. Один в один. Расскажу ему – вот он обрадуется, что выбрал именно этот!

Поверхность воды пошла рябью, всплыла и лопнула гроздь пузырьков. В глубине, освещенная прожекторами, мерцала модель корабля «Этер» в натуральную величину. У края бассейна мягко колыхались отражения флагов, вывешенных на стене; цвета разных стран то скручивались в спирали, то расходились обратно. Салли вгляделась в глубину и увидела, что один из астронавтов всплывает на поверхность. Два помощника-водолаза прицепили к его громоздкому скафандру крюк подъемника, и механизм у них над головами зарокотал. Пока Салли наблюдала за людьми, Деви опять засмотрелась на машину.

– Ну надо же! – произнесла она снова.

Когда голова Тэла в белой скорлупе шлема показалась над водой, Салли наконец-то выдохнула, сама не заметив, что задерживала дыхание.

* * *

Корабль все еще пересекал пояс астероидов, до возвращения домой оставались долгие месяцы, и члены экипажа начали потихоньку погружаться в себя. Все, кроме Тибса. Он терпеливо помогал Деви с работой, хотя она спала все меньше, отчего ей становилось сложнее сосредоточиться. Иногда ему удавалось отвлечь Тэла от приставки и отправиться с ним за овощами в коридор-теплицу. Иванова Тибс навещал в лаборатории, интересовался его работой, приносил еду с обеда. Салли с любопытством наблюдала за тем, как ведет себя Тибс: стоит ему побеседовать с Харпером – и тот воспрянет духом, приосанится. Тибс был полон сил и надежд, но, увы, одинок в своем рвении. Не в силах защитить коллег от самих себя, он старался хоть как-то помочь. Он лучше остальных понимал, что происходит.

Однажды утром, когда искусственное солнце взошло над «Маленькой Землей», Салли допивала остывающий кофе, а напротив сидел Тибс с книгой «Левая рука тьмы» – свободное время он обычно проводил за чтением. Рядом никого не было: одни еще спали, другие работали в зоне невесомости, однако Салли все равно заговорила шепотом. Она спросила у Тибса, как погибли его родные. В общих чертах он уже рассказывал, но сейчас она хотела услышать совсем не о чудовищной автокатастрофе, а о чем-то ином, для чего не могла подобрать слов. Тибс загнул уголок страницы и положил книгу на стол.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я просто хочу понять… – Салли осеклась, испугавшись пронзительной нотки отчаяния, прокравшейся в ее голос. – Хочу понять, почему ты здесь, с нами. Как ты выстоял, почему не впал в отчаяние.

Тибс молча посмотрел на нее, провел рукой по коротко стриженным волосам. Седина взбиралась от висков к макушке, словно серебристый плющ по кирпичной стене. Еще немного, и вся голова станет белой как лунь. Зато его щеки были гладкими. Остальные мужчины уже перестали бриться, постепенно обрастая щетиной и принимая запущенный вид, – только не Тибс. Лица его коллег осунулись и помрачнели, а Тибс как будто не менялся вовсе.