Я ем тишину ложками - Майкл Финкель

Скоро совсем стемнело, и стало, в общем-то, без разницы, закрыты глаза или открыты – все равно ничего не видно. В лесу что-то задвигалось. Прошумел какой-то зверь – возможно, это был кролик, но топал он как бегемот. Сквозь спутанные ветви над головой виднелись сверкающие звезды и щербатая улыбка полумесяца. Раздалась короткая птичья трель. И все стихло.

Это была та тишина, от которой звенит в ушах. Ни ветерка. Я подумал про Найта – наверняка он сходил с ума от бесконечного шума и гвалта тюрьмы. И я почувствовал, что совершенно бесправно нарушил границы – но не чьей-то частной собственности, а дома отшельника. Устроившись поудобнее в палатке, я выключил мобильный и с головой завернулся в спальный мешок.

Разбудил меня птичий гомон. Я расстегнул палатку. Верхушки деревьев скрылись в дымке. Капельки росы светились и переливались на паутине. Лениво падали листья. Наступала осень, воздух был густой и вкусный, как сок. Я включил телефон, посмотрел на часы и понял, что проспал двенадцать часов – так долго я не спал уже много лет.

Прежде чем на четверть века переселиться в лес, Кристофер Найт не провел ни единой ночи в палатке. Он вырос в часе езды на восток от своего лагеря, в деревушке Альбион, где на две тысячи жителей приходилось четыре тысячи коров. Крис был пятым ребенком в семье и пятым по счету сыном Джойс и Шелдона Найтов. Кроме старших братьев – Дэниэла, Джоэла, Джонатана и Тимоти – у него была младшая сестра, Сюзанна, с синдромом Дауна. Джойс занималась воспитанием детей, а Шелдон, ветеран военно-морских сил, служивший в Корее, работал на маслобойне – мыл грузовые цистерны. Жили они в обычном двухэтажном доме с застекленной верандой. Дом стоял на большом участке, покрытом лесом, яблонями и малиновыми кустами. Чего у них не было, так это коров.

Детей в их семье воспитывали по старинке. «Мы были простыми деревенскими людьми», – рассказывал Крис. Они рубили дрова для домашней печи, собирали ягоды для варенья и желе, которые делала Джойс, и ухаживали за садом и огородом, который вспахивали трактором.

Отец учил Криса и братьев работать руками: чинить все, что ломается, и строить все, что им хочется. Одним из семейных проектов была хижина, придуманная Шелдоном и построенная среди кедров на их участке. Выполнена она была прекрасно, как с практической, так и с эстетической точки зрения. Стены были каменные, каждый булыжник был аккуратно отобран одним из мальчиков, тщательно уложен и зацементирован. Печь собрали из 55-галонной бочки из-под масла, к которой была приделана самодельная труба. Домик служил идеальным укрытием во время охоты на оленей.

Вечера в доме Найтов обычно проходили за чтением, родители устраивались в креслах-качалках, каждый с книжкой в руке. Друг семьи Керри Виг сказал, что внутри их дом напоминал библиотеку. Они выписывали журналы «Натуральное садоводство» и «Новости Матери Земли». На полках стояли целые серии книг, посвященные пчеловодству. Крис говорил, что ребенком проглатывал тонны рассказов и исторических книг, доступных в школьной библиотеке.

Джойс и Шелдон надеялись на отличную успеваемость сыновей, и те оправдали их ожидания. Бывшие учителя и одноклассники вспоминали, что парни из семьи Найт всегда были самыми толковыми. Кто-то даже прозвал их «семья умников». Правда, родители больше ценили не оценки в школе, а «мудрость янки» – умение применить знания на практике. «Лучше быть упорным, чем упертым, и мудрым, чем набитым знаниями, – пересказывал Крис семейные поговорки. – Я таким и был – упорным и мудрым».

Семья постоянно экспериментировала с новыми видами семян, чтобы увеличить урожай. «Они были очень погружены в это, – говорил Виг. – Прямо знатоками были». Найты выращивали картофель, бобы, тыквы и кукурузу. «Простая еда, способная насытить требовательные животы мальчишек», – рассказывал Крис.

Помимо всего прочего, Найты изучали термодинамику. Они построили небольшую теплицу и зарыли там сотни бутылок из-под молока, заполненных водой, для создания так называемого парникового эффекта. Благодаря природе электромагнитных связей между молекулами воды – химики называют эти молекулы «липкими» – вода может сохранять в четыре раза больше тепла, чем почва. В дневное время вода в закопанных бутылках собирала тепло, а после заката медленно отдавала накопленную энергию. Используя эту систему, семья выращивала овощи зимой и ни цента не платила за электричество. «У нас дома ценилось самообразование и желание развиваться».

С деньгами было туго. Когда Шелдон приходил домой, он вытряхивал мелочь из кармана в жестянку из-под кофе, и Джойс раздавала монеты детям – на школьный буфет. Найты никогда не выбрасывали покореженный металл или старые штаны.

Крис описывал семью как «одержимую своей закрытостью». Он умолял, чтобы с ними не связывались и не беспокоили их, по крайней мере, пока он в тюрьме. Найты были затворниками и общались лишь с небольшой группой друзей и родственников. Склонность к одиночеству, как выяснили биологи, частично заложена в генах. Если у человека низкий уровень гормона окситоцина, который иногда зовут главным химическим элементом, ответственным за общение, и при этом высокий уровень вазопрессина, снижающего эмоциональность, то у него не очень-то велика потребность в межличностной коммуникации.

«Каждый из нас наследует от родителей определенный уровень потребности в социализации», – написал в своей книге «Одиночество» Джон Качиоппо, директор Центра когнитивной и социальной психологии университета Чикаго. По его словам, «у каждого есть генетический измеритель способности к общению». Способность Криса Найта стремилась к абсолютному нулю.

Шелдон умер в 2001-м. Крис не знал об этом до самого ареста. Но Джойс, которой было уже за восемьдесят, все еще жила в том же доме, с дочерью, о которой она заботилась. Дэниэл, на десять лет старше Криса, жил в переносном мобильном доме. Джон Бойвин, ближайший сосед Найтов, рассказал, что за 14 лет соседства так ни разу и не заговорил ни с кем из них. Иногда он видел, как Джойс забирала газеты из ящика. Сюзанна годами не появлялась на людях.

Крис не уставал повторять, что у него было отличное детство. «Никаких претензий – у меня были хорошие родители». Никто из его семьи не имел проблем с законом. Старшие братья Джоэл и Тимоти навещали его в тюрьме – единственные родственники, которые это делали. Крис не сразу узнал их. Лишь в смехе Джоэла слышались знакомые нотки. Они думали, он давно умер, но никогда не делились этим с мамой. Братьям всегда хотелось поддерживать ее надежду на то, что он еще жив. Казалось, это ее успокаивало. Может, он уехал в Техас, говорили они. Или в Скалистые горы. Или вообще в Нью-Йорк.

Семья не стала заявлять в полицию об исчезновении Криса. «Они подумали, что я решил пойти своим путем, – сказал Крис. – Отправился на поиски приключений. Мы, янки, видим мир по-другому». Сержант Хьюз этому совсем не удивился. «Это типичная мэнская деревенская семья. Люди, живущие сами по себе».

Мальчишкой, Крис рвал сирень по весне и дарил букеты маме. «Мне нравился их аромат и цвет и то, что это были первые весенние цветы. Помню, я был уверен, что до меня никто до такого не додумался». Других проявлений любви семья почти не знала. «Мы не чувствуем потребности все постоянно обсуждать. Мы не очень привыкли выражать свои эмоции, часто прикасаться друг к другу. В моей семье мужчинам не полагалось выставлять чувства напоказ. Мы знали, что поймем друг друга без лишних слов. Вот так у нас было принято».