Дядюшка-флейтист - Клавдия Владимировна Лукашевич

бледная блондинка. — Знаете, девицы, за что выгнали дядю Колю? Я вам скажу на ушко, — она принялась шептать что-то подругам. Девочки громко смеялись.

— Новенькая, иди-ка переодеваться! — раздался около Наташи голос старушки-учительницы.

Девочка переоделась в казенную форму и стала воспитанницей приюта.

Для Наташи наступила новая жизнь. Тихая, боязливая, неразговорчивая девочка не могла понравиться новым подругам. В учебных заведениях любят тех, кто бесшабашно весел, смел, кто хорошо учится и помогает другим или кто может чем-нибудь поделиться, угостить…

К Петровой никто не приходил: у нее ничего не было. Подруги сначала допытывались у Наташи:

— Что же, Петрова, к тебе никто не приходит по воскресеньям?

— Не знаю.

— А будут ли к тебе приходить?

— Да…

— А гостинцы тебе приносить будут?

— Не знаю…

— Кто же к тебе будет приходить?

— Дядя… Тетя… Еще другой дядя…

— Они богатые?

— Да… Впрочем, нет… Не знаю…

— Смешная ты… Не знаешь, богатые ли у тебя дядя и тетя… У них денег много?

— Нет, не очень много… Часто и совсем не бывает.

— Что же они не идут?

— Не знаю…

— Наверное, они тебя не любят?

— Не знаю!..

— Ну, Петрова… От тебя ничего не вытянешь… Все «не знаю, да не знаю»… В самом деле ты Незнайка какая-то. Скучно с тобой.

Между тем шло воскресенье за воскресеньем, а к Наташе никто не приходил. Первое время она все ждала… Ждала, мучительно и тревожно, как ждут обещанного дети. Бывало, в воскресенье сидит она в уголке, тихая, задумчивая, и глаз не спускает с двери приемной, в которую входят родные. При каждом движении дверной ручки ей кажется, что вот сейчас дверь откроется, и войдут дядя Петя, тетя Маша, Липочка… Или вдруг появится милый, дорогой человек, которого так нетерпеливо ждет Наташа…

Она долгие часы смотрит на дверь, вся дрожит, замирает, и ее сердечко готово выпрыгнуть… Если бы пришел кто-нибудь родной, как обрадовалась бы девочка… бросилась бы навстречу, обняла бы и крепко поцеловала, поведала бы все, что она пережила, о чем ей хочется знать, облегчила бы маленькую душу…

Но время шло, а к Наташе никто не приходил. Сначала она не теряла надежды и горько плакала по ночам после обманутых ожиданий. А потом и ждать перестала. Сидит в уголке как в воду опущенная и с завистью посматривает на других. Вон маленькую толстушку Аню Ястребову как нежно ласкает мать: то головку поцелует, то щечку, то к себе прижмет, дает ей что-то, опять целует, Аня смеется — такая веселая, счастливая, — что-то шепчет, обняв мать за шею… Вон к двум сестрам, Любе и Наде Андреевым, пришел их дедушка-швейцар. Он всегда приносит им то священную книжку, то по прянику, то булку… Правда, он читает длинные нравоучения, как они должны вести себя, но несмотря на это девочки очень любят дедушку и с нетерпением ждут его.

Любимица всего приюта, Верочка Тимофеева, хотя и круглая сирота, но тоже с радостью ожидает воскресенья: или ее берут к себе знакомые, или к ней приходят какие-то подруги и приносят гостинцы.

Ко всем приходят, всех любят, всех балуют, ласкают; немного таких, как Наташа. Она совсем одна, покинута, забыта, никому не нужна, не дорога… Такое одиночество делает детей угрюмыми или озлобленными, замкнутыми в своем горе.

И Наташа замкнулась, как улитка в раковине. Она ни с кем не разговаривала, никогда от души не смеялась и даже редко улыбалась. Маленькая стриженая головка девочки привыкла думать; большие, удивленные, зоркие глаза привыкли все видеть, все наблюдать.

Как бывало прежде в доме тетки, так теперь и здесь Наташа забивалась куда-нибудь в уголок, в уединение, наблюдала и обо всем рассуждала сама с собой. Она никому не сообщала своих наблюдений, потому что привыкла молчать и таить все в себе.

Соня Малкова и Дуня Григорьева перед воскресеньем всегда так нежно целуют Аню Мухину, и платье казенное ей зашивают, и постель стелют, — это чтобы она им побольше дала из гостинцев… Когда Анюта Мухина развязывает свой узелок, то Дуня Григорьева чмокает губами, ее бледное круглое лицо становится красным, глаза прыгают, и она ласкается к Анюте, как кошка… Больше всего Дуня любит гостинцы, любит поесть… За обедом у всех выпрашивает лишнюю порцию; за гостинцы все готова отдать — книгу, ленточку, тетрадь, свои карандаши, перья, бумагу выменивает на пастилку или леденец. Ей бы всегда чего-нибудь пожевать… Поэтому она такая полная, точно налитая, неповоротливая и ленивая. Соня Малкова, рыжая, косоглазая девочка, очень хитрая: всегда старается свою вину свалить на других, очень часто лжет, обманывает, и за нее наказывают подруг. Аня Мухина любит всем приказывать, всегда важничает, перед всеми хвастается. Лучше всех Верочка… Она ко всем одинакова добра и ласкова, всем готова помочь. И какая она хорошенькая, какая у нее чудная коса!

Так втихомолку, про себя, разбирала своих новых подруг Наташа. К ней все относились равнодушно, холодно, чаще всего подсмеивались над ней, называли ее Сычом, Тихоней, Незнайкой. С ней было скучно. Бедность, одиночество, застенчивость очень часто отталкивают людей, а блеску, красоте и богатству — поклоняются.

В приюте все очень тянулись к Анюте Мухиной. Шаловливая, изящная брюнетка, с живыми серыми глазками, с ярким румянцем, эта двенадцатилетняя девочка была для своих подруг чем-то вроде кумира. Мать ее служила экономкой у какой-то важной графини и очень баловала свою дочку. Она часто брала девочку к себе, носила ей массу лакомств, ленточек, конфет; зимой приносила букеты живых цветов и дорогие бонбоньерки[10]. Рассказы Анюты волновали весь приют, как волшебная сказка.

— Ах, девицы, какие комнаты у нашей графини!.. И рассказать-то невозможно! Такие все прелести… Вы и представить себе не можете… Зала белая с золотом. Мебель атласная, зеркала огромные, на потолке разные картины нарисованы… Знаете, летят ангелочки и держат гирлянды цветов… Одна гостиная у нас китайская, и потолок сделан как небо, и звездочки и луна — как настоящие… А на столах слоны и львы, разные китайские звери и люди… И диковинная китайская мебель, вся расшитая разноцветными шелками… Другая гостиная — помпадур[11]… Это, знаете, все так пышно-пышно, и мебель с розовыми цветами. А спальня у нашей графини вся зеленая, а стены шелковые, и кровать под балдахином, а на полу подушки лежат, куда графиня свои ноги ставит, и такие зеркала, что можно себя со всех сторон увидеть…

Раскрыв рты, слушали девочки Анюту. Они все завидовали ей и считали ее, ходившую по этим роскошным комнатам, каким-то высшим существом. Девочка рассказывала подругам, что графиня ест всегда на золоте и