Приключения черной таксы - Анна Никольская

— Возьми любого, у каждого свои тараканы в голове! Не хотелось бы переходить на личности, но, раз уж зашёл такой разговор… — мальчик понизил голос до шёпота: — Вы уже видели мистера Бэрримора?

— Малоприятный тип.

— Он главный в доме после сэра Стивенсона. Живёт один в Восточной башне, никого туда не пускает, даже уборку сам по субботам делает. Однажды у него что-то с канализацией там стряслось. Сантехники приехали. Представляете, он даже их не впустил! Я попытался как-то чисто из любопытства одним глазком к нему заглянуть. Там окошко есть, в сад выходит. Лесенку приставил, вскарабкался, а тут он, откуда ни возьмись, — схватил за шиворот и трясёт! Глазюки выпучил и молчит — всё трясёт, трясёт. У меня сердце в пятки ушло от страха! Потом отпустил, а после ставни железные на окна навесил.

— Странно… А Кристофер тоже э-э… не в своём уме?

— Крис? Вообще-то о хозяевах плохо не говорят, но… Хотя сами всё скоро увидите.

— Тебя послушать, так здесь всем вокруг в санаторий-профилакторий пора. Может, ты э-э… фантазёр? — левретка склонила голову набок, предлагая взглянуть на вещи под несколько иным углом.

С лица мальчика сползла улыбка:

— Знаете, у меня ведь здесь и друзей-то нет. Я у Стивенсонов второй год работаю, взяли, когда Кристофер заболел. Хозяева думали, что общение со сверстником окажет положительный эффект на его состояние. Но увы, общего языка мы так и не нашли. А как хочется иногда с кем-нибудь по душам поболтать!

— А откуда у тебя эта способность, животных понимать?

— Ой, это такая интересная история! — оживился Гарри. — Как-то мы с родителями на пляж пошли, мне лет шесть было. Решил я плавать научиться. Зашёл подальше, чтобы мама не увидела, а тут волна, возьми да и накрой меня. Барахтаюсь я, руками по воде шлёпаю — а меня всё дальше от берега уносит. Кувыркался я, кувыркался, а потом вдруг безразлично как-то всё стало. Тело ватное, будто пасмурного неба наглотался. Расслабился я и под воду ушёл. Последнее, что помню: толща мутной воды вокруг и тишина.

Очнулся я от боли: кто-то меня к берегу тащит. Вижу, сенбернар-спасатель держит меня, как щенка за шкирку, и сквозь зубы говорит: «Как вы мне все надоели! Лезут в воду, точно медузы. Всё, этот — последний, с завтрашнего дня на пенсию ухожу».

На берег меня вытащил — вокруг ни души. Лежу я на песочке, в себя прихожу и слышу вдруг голосок тоненький: «Молодой человек, вы мне лапку отдавили!». Прямо перед моим носом краб клешнёй размахивает и грозно так на меня глядит… Короче говоря, с тех пор я всех животных понимаю, даже мух и тараканов, — Гарри вздохнул. — Интересно, конечно, но иногда так эта болтовня надоедает! Теперь я вроде как особенный. Я узнавал, таких людей в мире, кстати, не так уж и мало. Просто мы это не афишируем.

Оказавшись в своей новой комнате, Юлька с разбегу плюхнулась на кровать:

— Я всю сознательную жизнь мечтала лежать на перине и грызть сахарные палочки!

Море плюшевых игрушек, резиновых костей, съедобных палочек и других радостей четвероногого наполняло собачий люкс.

— Вы тут располагайтесь, а я на кухню, — гостеприимно щебетал Гарри. — Вечером приём, будет уйма народу. Если что-то понадобится, дёрните шнурок, я прибегу! — и он прикрыл за собой дверь.

Лада забралась в постель, решив с дороги немного вздремнуть.

— Хороший всё-таки малый этот Гарри, — такса вдруг осеклась. — Ой, что это?

За дверьми послышался какой-то вой. Такса с левреткой съёжились и нырнули под одеяла. Казалось, какое-то страшное, неведомое существо, стеная от боли, бежало к ним, чтобы съесть!

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату, словно ураган, влетел маленький мальчик. На огромной по сравнению с худеньким туловищем голове красовалась военная каска с оленьими рогами. Поверх бархатного костюмчика была надета балетная пачка, в правой руке — флажок с портретом Снусмумрика. С минуту мальчик, как викинг, дико разглядывал комнату.

— Кто этот дикарь?! — в ужасе прошептала левретка, высовываясь из-под одеяла.

Реакция мальчика была мгновенной. Одним прыжком он очутился у Юлькиной кровати.

— Меня зовут Бонд, — неожиданно спокойно сказал мальчик. — Джеймс Бонд, — уточнил он и протянул Собакевич флажок. Голос его звучал тихо и глухо, как у старичка.

— Спасибо, — тявкнула левретка, но флажок не взяла.

Повертев его в руках, мальчик с яростью швырнул Снусмумрика в угол.

— Кристоф, почему ты убежал от Мари? — в комнату, словно пара квочек, с кудахтаньем влетела миссис Стивенсон и гувернантка Мари. От недавних слёз Элизабет не осталось и следа.

— Она мне надоела! — сурово объявил Кристофер.

Это был именно он, несчастный и больной малютка Кристофер Стивенсон.

— Кто такие? — малыш невоспитанно ткнул в собак пальцем.

— Кристофер, — торжественно начала миссис Стивенсон, — папа привёз тебе в подарок собак. Вот эта — левретка, — она указала на притихшую Юльку, — а эта — такса.

— Собаки из книжки? — недоверчиво сощурился мальчик.

— Да, солнышко. Милые, не правда ли?

— Ты уверена? А как их зовут?

Элизабет обменялась с гувернанткой взглядами, не зная, как быть. Собачьих имён они, к несчастью, не помнили.

— Их звали Франтишкой и Откой, — подсказал мальчик и нахмурился.

— Д-да, солнышко, — промямлила Элизабет, — я просто запамятовала. Вот эта миленькая коротколапка, — Лада поморщилась, — Франтишка, а та стройная — Отка.

— Но в книжке Отка была пуделем, — мальчик, словно детектор лжи, буравил глазами подозрительных собак, — а Франтишка болонкой!

— Ты только не волнуйся! — закудахтала Элизабет. — Сейчас мы позовём папочку, и он нам всё объяснит. Мари, пригласите мистера Стивенсона, будьте любезны.

Лада внимательно рассмотрела миссис Стивенсон: мать явно побаивалась Кристофера. Мадам производила впечатление экзальтированной особы, но доброй, ранимой и до безумия любящей этого своенравного мальчишку.

— Вы уже познакомились? — на пороге возник Николас, одетый в домашний костюм из китайского шёлка. — Франтишка, Отка, ко мне!

Два раза Ладу просить не пришлось. Мигнув Юльке, она подбежала к Николасу и усиленно завиляла хвостом.

— Намаялись, — улыбнулся Николас, погладив собак. — Шутка ли, такое долгое путешествие: из Чехии в Россию, оттуда сразу в Англию. Немудрено, у вас такой вид, что родная мать не узнает!

Кристоф внимательно прислушивался к отцу.

— Представляешь, Крис: в прошлом году Отка заняла первое место на конкурсе красоты среди карликовых пуделей. А Франтишка недавно получила титул «Самая благовоспитанная болонка Чехии», — самозабвенно врал сэр Николас.

— Про это на 278-й странице написано, — казалось, мальчик начинал верить отцу.