Через вселенную - Бет Рэвис

Волосы этой девушки сияют ярче, чем лучи солнца Сол-Земли, изображенные художником, которого Харли считает самым гениальным человеком всех времен.

Протягиваю руку к ее стеклянной ловушке и только тогда понимаю, как тут холодно. С дыханием изо рта вырываются белые облачка пара. Пальцы липнут к замороженному стеклу.

Я не могу оторвать от нее взгляда. В жизни не видел ничего более красивого… и странного. Кожа у нее бледная, почти полупрозрачная, и едва ли это только из-за льда. Кладу ладонь на крышку стеклянного контейнера, прямо над ее сердцем. Моя кожа на фоне ее светящейся белизны кажется темной тенью.

Эта девушка, определенно, не нашей расы. Она не похожа ни на кого на «Годспиде». Ее кожа, волосы, ее возраст — моя ровесница! — ее фигура… она невысокая, но стройная, от изгибов бедер и груди захватывает дыхание.

Разве может она вписаться в наш моноэтнический мир-без-различий, который Старейшина считает залогом вечного процветания?

Впиваюсь глазами в ее тело, потом снова поднимаю взгляд на груди. Лед там немного мутный, словно дразнит меня, но я вижу их пышность и думаю — если их согреть…

— Старший! — я отпрыгиваю от контейнера в таком испуге, как если бы красавица внутри вдруг неожиданно проснулась.

Но это всего лишь Док.

Что ты здесь делаешь? И как сюда попал? — Пауза. — Как ты вообще узнал об этом месте?

— На лифте приехал, — пытаюсь говорить уверенно, но сердце громко бьется о ребра.

— Тебе сюда нельзя, — хмурясь, он касается кнопки вай-кома за левым ухом. — Исходящий вызов: Старейшина.

— Нет! Не зови Старейшину! Я ухожу! — Но мне не хочется уходить, я хочу еще полюбоваться на девушку с волосами цвета заката.

Док качает головой.

— Это опасно. Стоит коснуться одной кнопки, — он кивает в сторону маленького черного ящика у головы замороженной девочки, — и ты бы ее разбудил.

Смотрю на ящик. Выглядит он довольно просто. На верхней панели — три кнопки: ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ПУЛЬС, ПРОВЕРКА ДАННЫХ и, под прозрачным защитным колпаком с биометрическим сканером, желтая кнопка с надписью РЕАНИМАЦИЯ. Провода из него идут в стеклянный контейнер, и я следую по ним взглядом прямо к ее вишневым губам.

— Я не буду ничего трогать, — обещаю я, но Док уже отвернулся.

— Старший здесь, — говорит он, и я знаю эти слова не для меня, а для Старейшины, с которым он связался по вай-кому. — Да, — говорит Док. Пауза. — Черт его знает, — он снова окидывает меня взглядом, таким холодным и оценивающим, какого я не видел с тех пор, как был его пациентом. Док касается вай-кома, и связь прерывается. Совсем скоро Старейшина явится сюда и за шкирку утащит меня обратно в учебный центр.

— Кто это? — спрашиваю я. Нужно узнать все, что возможно, пока еще возможно.

Док прищуривается, по-прежнему глядя на меня, но потом наклоняется и смотрит на металлическую дверцу.

— Номер сорок два. Я сегодня проверял всех сороковых, просто смотрел, чтобы все было в порядке, — качает головой. — Нужно было сначала закончить, а потом подниматься в Палату, — бормочет он себе под нос.

— Сороковых?

Док поднимает на меня взгляд.

— Они все пронумерованы.

— Да, это я заметил, — нетерпеливо перебиваю я. — Но в чем смысл? Зачем здесь пронумерованные двери и замороженные люди?

Док смотрит на девушку с закатными волосами.

— Спроси у Старейшины.

— Я спрашиваю у тебя.

Док поворачивается ко мне.

— Я отвечу, если ты скажешь, как попал сюда. Все двери, ведущие к лифту, заперты.

— Та, что на четвертом этаже, была открыта.

Он прищуривается.

— И ты просто случайно наткнулся на незапертую дверь на четвертом этаже?

Секундное колебание.

— Я нашел в Регистратеке чертежи корабля. Там был второй лифт.

Я не выдам Ориона. Он не виноват, что я попался.

Док напряженно думает — вид у него отсутствующий.

— Так все-таки, — повторяю я, снова глядя на нее. — Кто это?

Док проходит мимо ее стеклянного контейнера к столу у дальней стены и возвращается с пленкой. Запускает программу, вводит код и прикладывает указательный палец к идентификатору личности. Потом что-то набирает одной рукой.

— Номер сорок два, сорок два. Ага. Она из второстепенных.

— Что? — наклоняюсь так, чтобы мое лицо оказалось вровень с ее. Словно кто-то вылил желтые, оранжевые и красные чернила в стакан с водой — вот такие у нее волосы; пряди вьются, водопадом струятся с головы, концы сворачиваются в спирали на дне контейнера, Как может быть второстепенным человек с волосами цвета заката?

— Ее родители, по-видимому, специально запросили для нее место, — продолжает Док, прокручивая файл на пленке. — Они, кажется довольно важные птицы: мать — биоинженер, у отца — серьезный армейский чин. Повезло ей. Не многим второстепенным позволили лететь. Места для груза не так много.

Удивленно моргаю. Она — груз? Второстепенный груз?

— Зачем она здесь? Все они — зачем? Зачем нам нужен целый уровень замороженных людей?

— Об этом, — Док убирает пленку, — ты спросишь Старейшину.

— Как будто его словам можно верить, — шепчу я девушке с закатными волосами. Док не слышит.

Интересно, какого цвета у нее глаза. Сощурившись, разглядываю сквозь лед. Ресницы мне видно — они длинные и рыжевато-желтые… Черт! Я не подозревал даже, что такие ресницы вообще бывают! — но веки плотно запечатаны. Ясно только одно: если кожа у нее белоснежная, волосы огненные, а ресницы — оттенка солнечных лучей, то кто знает, какие цвета могут жить в ее глазах?

— Старший.

Не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это сказал Старейшина, но я все же поворачиваюсь к нему лицом, не отрывая ладони от стеклянного контейнера, словно я в силах защитить девушку от его взгляда.

— Как ты сюда попал? — отрывисто спрашивает Старейшина. Он сердится, но я не уверен, что на меня.

Прежде чем я успеваю открыть рот, Док заявляет:

— Должно быть, я оставил дверь незапертой. Медсестра не могла найти одного из пациентов, которым пора было принимать лекарства, я отвлекся и забыл об осторожности.

Ну, это вовсе чепуха. Я ведь знаю, что Док не оставлял дверь на четвертом этаже открытой — он ведь не знал, как я сюда добрался. Но все же во мне шевельнулось уважение: чтобы солгать Старейшине, нужно немало храбрости.

— Идем, — говорит мне Старейшина.

— Я хочу знать, почему она… почему здесь столько замороженных людей. Зачем они? Откуда взялись? Почему она так отличается от нас?

Старейшина обращает свой ледяной взгляд на девушку с закатными волосами. Потом медленно поднимает глаза на меня.