История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович

Расстройство войск князя Шаховского заставило Остермана ускорить отступление к Ноллендорфу. Едва лишь гвардейские полки тронулись с места, как были настигнуты неприятелем. Принц Леопольд с кирасирским полком Ее Величества и Кнорринг с Татарским уланским полком кинулись навстречу французам, но не могли удержать их. Неприятель, поддерживая свою кавалерию пехотой, преследовал настойчиво; стрелки его смешались с русскими и теснили их до самого плато у Ноллендорфа, где генерал Ермолов успел выставить несколько орудий и расположить к бою бригаду генерала Храповицкого и полки 2‐го корпуса: Муромский, Тобольский, Ревельский и 4‐й егерский. (Последние два только лишь тогда прибыли из Шёнвальде). Войска эти, пропустив назад расстроенный отряд Гельфрейха, остановили французов, которые, выставив сильную батарею, ограничились канонадой и перестрелкой, в продолжении более 2 часов, несмотря на густой туман, не позволявший ничего видеть в самом близком расстоянии. Вскоре после того, гвардия отошла к Кульму, а принц Евгений, остававшийся с своими полками в арьергарде, на ноллендорфском плато, до тех пор, пока туман совершенно рассеялся, также отступил вслед за гвардией.

В это самое время, граф Остерман получил от короля Прусского записку, в которой король, извещая его об опасном положении союзной армии, убеждал удерживаться до последней крайности на позиции у Ноллендорфа. Но неприятель успел уже занять значительными силами ноллендорфское плато, и Остерман не мог снова овладеть им. Потеря этой позиции – совершенно случайная, и даже, по всей вероятности, не могшая бы случиться, если бы отряд Шаховского не был рассеян в Петерсвальде – имела для союзников выгодные последствия. Местные свойства ноллендорфского плато не допускали упорной обороны, и войска Остермана, оставаясь на ней, были бы разбиты. Самый беспорядок отступления русских войск от Петерсвальде к Кульму послужил в пользу союзникам, возбудив самонадеянность Вандамма и увлекши его надеждой достигнуть Теплица36.

Граф Остерман, получив записку короля уже тогда, когда гвардейские полки проходили через Кульм, поручил Ермолову занять первую удобную позицию и расположить на ней гвардию37.

На этой позиции русские войска остановили несравненно сильнейшего неприятеля и обессмертили славу своего оружия.

17 (29) августа, в день славный в летописях русской военной истории делом при Кульме, около 8 часов утра, 1‐я гвардейская дивизия, миновав сие селение, спешила к Пристену, для занятия там позиции указанной генералом Ермоловым[103]. Гвардейские егеря, завязавшие у Ноллендорфа жаркую перестрелку с неприятелем, обеспечив отступление к этому пункту войск 2‐го пехотного корпуса и отряда Гельфрейха, отошли также через Кульм на позицию у Пристена: вслед за тем, снялись с ноллендорфского плато войска Гельфрейха и Кнорринга; а принц Вюртембергский, с отрядом князя Шаховского, оставался на плато, (как выше сказано), до тех пор, пока туман рассеялся, и неприятель, заметив малочисленность русского арьергарда, повел на него атаку. В 8 часов, уже с батареи, поставленной французами у ноллендорфской часовни, раздавались выстрелы по отступавшим войскам князя Шаховского. Для задержания неприятеля были оставлены: Татарский уланский полк Кнорринга, с несколькими орудиями, в 500 шагах за Фордер-Тельницем, и бригада полковника Иванова (4‐й егерский и Ревельский пехотные полки) с полубатареей на высоте Горкаберг, у часовни Св. Троицы, впереди Кульма1.

По занятии Ноллендорфа, Вандамм отрядил один батальон 57‐го линейного полка, с 300 саперов и с двумя орудиями, на Постиц к Ауссигу, для приведения этого пункта в оборонительное состояние, а сам, после замеченного им расстройства русских войск в Петерсвальде, не сомневаясь в успехе наступления к Теплицу, двинулся далее. Русские отряды, оставленные у Тельница и Кульма, задержав непродолжительное время неприятеля, отошли в порядке к Пристену, а французы следовавшие за ними по пятам, ворвались в Кульм, в начале 10‐го часа. В это самое время, жители селения, отслушав Божественную службу в часовне Св. Троицы, возвращались домой. Хотя с самого рассвета гремела канонада со стороны Ноллендорфа, однако же мирные обитатели теплицской долины, незнакомые с бедствиями войны, не ожидали грозы, разразившейся над их обиталищами. Одни из них, совершенно потеряв присутствие духа, бежали наудачу; другие кидались в свои дома спасать наиболее ценное имущество. Там встретили их рыдания испуганных женщин, вопли детей и рукопашный бой штыками и прикладами; вслед за тем – ван-даммовы батареи, взвезенные на Горка-берг, открыли сильную канонаду по отступавшим войскам князя Шаховского и Кнорринга. Русские, в свою очередь, встретили картечью неприятеля, выходившего из Кульма. Со всех сторон раздавались выстрелы, повторяемые по нескольку раз горным эхом. Таково было начало Кульмского боя2.

В 10‐м часу, когда 1‐я гвардейская дивизия уже была расположена на позиции, а прочие русские войска отступали от Кульма к Пристену, прибыл на поле сражения король Прусский. После довольно продолжительной беседы с графом Остерманом, он отъехал назад, но оставался в близи во все продолжение боя, разослав ко всем выходам из Рудных гор своих адъютантов и поручив им направлять войска, по мере их дебуширования на равнину, в помощь русскому корпусу3.

Не менее действительные меры к достижению той же цели приняты были императором Александром. Переночевав в Альтенберге, государь отправился оттуда утром 17 (29) по дороге в Дукс, где назначена была главная квартира. После продолжительного ненастья, солнце явилось во всем блеске. Едва лишь император Александр, с окружавшей Его многочисленной свитой, выехал из леса, покрывающего гребень Гейерсберга, как замечен был дым с левой стороны; сначала его приняли за дым биваков, но вскоре удостоверились, что он происходил от выстрелов, а несколько спустя услышали пальбу, которая постепенно более и более усиливалась. Государь повернул с дукской дороги, по направлению к Краупену, и взъехав на господствующую высоту, откуда можно было удобно обозревать теплицскую долину, заключил, что неприятель желал занять выходы из гор, для преграждения союзникам путей в Богемию. Надлежало подкрепить графа Остермана; но колонны союзной армии, растянутые в горах, двигались весьма медленно по дорогам загроможденным обозами. Император Александр тотчас послал генерала Жомини, навстречу австрийским войскам двигавшимся по дукской дороге, поручив ему пригласить первого из австрийских генералов, которого он встретит в голове колонны, идти в помощь сражающимся войскам, к Теплицу; сам же государь поехал в Дукс, чтобы, вместе с главнокомандующим, сделать необходимые распоряжения, но не нашел там Шварценберга. Вслед за тем прибыл и Жомини, с ответом графа Коллоредо, что «имея повеление идти на Дукс, а не на Теплиц, он, без приказания князя Шварценберга, не осмелится изменить направления своих войск». Выслушав этот неудовлетворительный отзыв, государь послал за князем Меттернихом и объяснил ему настоятельную необходимость послать подходящие австрийские войска к Теплицу, вместо предположенного отступления за Эгер. В продолжение этого разговора, генерал Жомини, будучи приглашен в кабинет государя, стал доказывать Меттерниху опасность такого отступления, заметив, что если бы даже было решено продолжать его, то все-таки следовало оттеснить неприятельский корпус, угрожавший отрезать сообщения войскам еще не успевшим перейти через горы. Князь Меттерних казался весьма озабоченным, но, убедившись в основательности доводов генерала Жомини, решился исполнить волю государя и послал записку о том к графу Коллоредо, который, получив ее уже близ Дукса, направился к Теплицу, в помощь русскому корпусу, со всеми войсками, состоявшими под его начальством, именно с пехотными дивизиями своей и Бианки и с кавалерийской бригадой Сорбенберга. Русская резервная кавалерия, выходившая тогда же из гор, получила повеление государя – также спешить на поле боя4.