История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович

В 1‐й гвардейской дивизии выбыло из фронта16

2800 чел. 2400 чел.

Во 2‐м пехотном корпусе и в отряде Гельфрейха

В кавалерии, состоявшей при войсках

графа Остермана и прибывшей впоследствии

800 чел.

О числе французов, выбывших из фронта, в деле 17 (29) августа, нигде не упоминается; по всей вероятности, оно было весьма значительно, потому что некоторые неприятельские батальоны были почти совершенно уничтожены.

Дело 17 (29) августа под Кульмом дало возможность Главной союзной армии отступить в Богемию и приуготовило гибель вандаммова корпуса, которая уравновесила последствия неудачного покушения союзников на Дрезден. Оно выказало, во всем блеске доблесть русских войск и вечно пребудет незабвенно в памяти русского народа. Один из главных виновников этого подвига, генерал Ермолов, свидетельствуя о заслугах своих достойных сподвижников, писал в донесении о деле при Кульме: «Не представляю особенно о подвигах отличившихся господ штаб и обер-офицеров. Надобно б было представить списки всех вообще. Не представляю и о нижних чинах: надобно б исчислить ряды храбрых полков имеющих счастье носить звание Лейб-гвардии Государя ими боготворимого».

Император Александр I наградил графа Остермана орденом Св. Георгия 2‐го класса17. Полки Преображенский, Семеновский и Морской экипаж получили

Георгиевские знамена, с надписью: «За оказанные подвиги в сражении 17 августа 1813 года при Кульме», а полкам Измайловскому и лейб-[гвардии] Егерскому, уже имевшим Георгиевские знамена, пожалованы Георгиевские трубы, с надписью: За отличие, оказанное в сражении при Кульме 17 августа 1813 года». Король Прусский, свидетель подвига русских войск, наградил всех генералов, офицеров и нижних чинов гвардии, бывших в строю 17 (29) августа, орденом Железного креста18. При раздаче этих крестов, в приказе отданном графом Милорадовичем, было сказано: «Да умножат сии новые знаки отличия на груди вашей число тех, которые трудами и кровью приобрели вы в битвах за спасение отечества, за славу имени русского и свободу Европы». Император Франц пожаловал графу Остерману командорской крест ордена Марии Терезии; богемские дамы, желая выразить ему свою признательность за преграждение доступа врагам в их страну, прислали ему кубок, украшенный каменьями каждого из округов королевства19.

На поле сражения под Кульмом возвышаются 3 памятника, впоследствии поставленные монархами союзных держав, которых войска участвовали в поражении Ван-дамма. Император Александр I увековечил память сей знаменитой победы подвигом добра, достойным его благодушия, учредив, ровно год спустя, Комитет для вспомоществования всем неимущим воинам, пролившим кровь свою на поле чести20.

Австрийские дивизии Коллоредо и Бианки, прибывшие в день боя под Кульмом, 17 (29) августа, вместе с дивизией Шатлера и с кавалерией Ностица и Ледерера, в окрестности Дукса, получив, как уже сказано, записку Меттерниха, изменившую их первоначальное направление, двинулись к Кульму и успели принять участие в нападении на Вандамма, на следующий день, 18 (30) августа21. Прусский же корпус, выступив 17 (29), в 2 часа утра, из Гаусдорфа, (селения в 2 верстах к югу от Максена), направился к Фюрнстенвальде. Преследовавший его маршал Сен-Сир с 14‐м корпусом, получив из главной квартиры предписание – идти через Диппольдисвальде к Альтенбергу, теснил корпус Клейста только авангардом, который у Гласгютте атаковал решительно прусские войска следовавшие в хвосте колонны. Но смелые атаки гусар 1‐го Силезского полка, под командой полковника Блюхера, дали возможность Клейсту провезти всю свою артиллерию через гласгютскую теснину, и лишь несколько повозок было захвачено французами22. Переход от Гаусдорфа к Фюрстенвальде, по дурной дороге, составляющей почти беспрерывное дефиле, был весьма затруднителен, и потому прусские войска пришли к Фюрстенвальде и Либенау уже в сумерки. Еще в четвертом часу пополудни, когда бой при Кульме был в полном разгаре, прибыл к Клейсту состоявший при короле Фридрихе-Вильгельме на ординарцах, граф Швейниц, с предписанием: «идти, как можно поспешнее, через горные теснины в Теплицскую долину, на помощь графу Остерману-Толстому и принять участие в сражении». На пути от Теплица через Граупен к войскам Клейста, граф Швейниц видел, до какой степени была загромождена эта дорога отступавшими от Дрездена русскими войсками и обозами. убедившись в невозможности пройти с корпусом по указанному направлению в надлежащем порядке и прибыть в пору на помощь Остерману, Швейниц донес о том Клейсту, который, с своей стороны, положительно уверял его, что движение через горы могло быть предпринято не прежде, как дав изнуренным войскам несколько часов отдыха, и что потому нельзя было придти к Теплицу до наступления сумерек, когда, по всей вероятности, уже долженствовала решиться участь боя. На основании этих соображений, Клейст отправил к королю графа Швейница, с донесением, в котором изложил, что, не имея возможности, с усталыми и голодными войсками, достигнуть Фюрстенвальде прежде четырех часов пополудни, и считая необходимым сделать привал, он не в состоянии придти в Теплиц до наступления ночи и принять участие в деле, а потому, двинувшись по дурным дорогам, заваленным обозами, он напрасно подвергнул бы свой корпус неминуемой опасности. В таком же смысле отвечал Клейст на второе повеление короля – отрядить, по крайней мере, одну бригаду в помощь Остерману.

Несколько спустя, когда прусские войска уже расположились на биваках в окрестностях Фюрстенвальде, прибыл туда полковник Шёлер, с поручением императора Александра – побудить Клейста к движению в тыл корпусу Вандамма. Вместе с тем, Шёлер подтвердил прежние сведения о совершенном преграждении старой теп-лицской дороги. Тогда же разъезды, высланные от Фюрстенвальде к Ноллендорфу, донесли, что со стороны Петерсвальде не было замечено никаких неприятельских войск. Со стороны Сен-Сира также не предстояло никакой опасности, потому что авангард его остановился у Гласгютте. В таких обстоятельствах, предстояло решить: идти ли через Граупен в Теплицскую долину, либо к Ноллендорфу, в тыл Вандамму? Генерал Клейст, по совещании с начальником своего корпусного штаба, подполковником Грольманом, решился, дав войскам необходимый отдых, выступить утром 18 (30), через Стрекенвальде, к Ноллендорфу. Генералы и адъютанты, ожидавшие в другой комнате распоряжений к дальнейшему походу, приняли с восторгом решение своего начальника, несмотря на то, что каждый из них сознавал опасность такого действия и все были уверены, что Наполеон со всей своей армией двинется вслед за Вандаммом в Богемию. В ночи с 17 (29) на 18 (30), полковник Шёлер отправился в Теплиц, приняв на себя поручение Клейста – донести о принятом им намерении союзным государям и князю Шварценбергу23.

Таким образом, было решено отважное движение Клейста, делающее ему тем более чести, что на его волю было предоставлено – предпринять его, либо направиться через Гейерсберг: следовательно, в случае неудачи, на него пало бы тяжкое бремя ответственности за произвольный поступок, подвергавший явной опасности войска вверенного ему корпуса.

В конце дела 17 (29) августа перевес в силах перешел на сторону союзников. Как на следующее утро должны были придти значительные подкрепления со стороны Теплица и могли принять участие в деле войска клейстова корпуса, то на совещании императора Александра с королем Прусским и князем Шварценбергом было условлено: