Прощание с Византией - Алексей Величко

Помня, как встретила Византия известие о Лионской унии, Иоанн V Палеолог решил действовать осторожнее. Василевс пригласил к себе нескольких епископов и двух патриархов – Константинопольского архиерея св. Филофея и Иерусалимского патриарха Лазаря (1334—1368), и запросил их мнение. Прием папского посла был возложен на плечи все еще авторитетного и всесильного бывшего императора Иоанна Кантакузена, в монашестве Иосафа.

Однако сразу же встретились препятствия формального характера, которые, конечно, латинянам следовало предусмотреть заранее. Так, патриарх св. Филофей, узнав, что легат не имеет мандата от папы, отказался предоставить тому аудиенцию, что, в общемто, справедливо. Ведь лишь при наличии мандата легат мог считаться «устами папы», в противном случае все сказанное им становилось лишь частным мнением. С учетом того что он числился Константинопольским патриархом (пусть и латинским), встреча его со св. Филофеем выглядела бы весьма нелепо: ведь он, по сути, претендовал на ту же кафедру, что и греческий архиерей. Чтобы не срывать переговоры, Иоанну Кантакузену предложили возглавить греческую делегацию. Для авторитета собрания в переговорах приняла участие вся царская семья, правда, за исключением самого Иоанна V[879].

Мнение архиереев было единогласным – нужно созвать Вселенский Собор и на нем решить догматические разногласия. И лишь потом, как уверяли царя архиереи, возможен разговор об унии – создавалось впечатление, будто турки не стояли во Фракии и Византийская империя имеет неисчерпаемый запас времени. Получив соответствующее послание, апостолик был взбешен и категорично отсоветовал королю Лайошу I Венгерскому (1342—1382) идти на помощь Византии[880]. А тому, подогреваемому своей матерью Елизаветой Польской, того и надо было.

Чтобы хоть както сгладить впечатление, василевс убедил Павла Смирнского собрать Вселенский Собор в Константинополе, а сам направил в Рим посольство из представителей белого и черного духовенства, которое ввиду категоричного отказа патриарха св. Филофея, возглавил Иоанн VI Кантакузен, но уже в статусе монаха[881].

К несчастью для Кантакузена, его бывший товарищ по трону нарушил негласные правила поведения, заведенные между ними. Ранее бывший император ассоциировался в византийском обществе с исихастами и слыл горячим поборником Православия. Иоанн V, как уже говорилось выше, играл роль сторонника сближения с Римом. Когда переговоры с папой заходили в тупик, василевс всегда мог сослаться на влиятельного эксимператорамонаха, дабы сгладить неприятные результаты. Теперь же за спиной Кантакузена Палеолог повел переговоры с Павлом Смирнским и Амодеем Савойским и даже оставил папскому послу залог в размере 20 тысяч флоринов, согласившись уступить в спорных вопросах веры.

Как справедливо замечают, в таких условиях папе Урбану V пришлось выбирать между туманной далью грядущего Вселенского Собора, который ориентировочно назначали на промежуток с 1 июня 1367 г. по 31 мая 1369 г., и личной капитуляцией Иоанна V. Разумеется, разультат был предопределен. Понтифик еще написал несколько ободрительных писем Кантакузену, но в 1370 г. официально отказался от идеи Вселенского Собора, который, как он выразился в документе, мог в ходе бесплодных споров поставить под сомнение доктрину Римской церкви[882].

Между тем Иоанна V менее чем коголибо можно было обвинить в попытках внести коррективы в Святоотеческое учение. Император и ранее неизменно демонстрировал свою приверженность Православию, и св. Григорий Палама многим обязан царю своими победами над «варлаамитами». Более того, в том же 1368 г., в апреле, василевс приказал организовать еще один Собор, который наконец окончательно добил противников исихазма. Причина спора заключалась в жалобе монахов Афонской горы на Прохора Кидониса, брата месадзона (первого министра двора) Димитрия Кидониса. По их словам, Прохор, являясь иноком Лавры, только для видимости согласился признать акты Собора 1351 г., а сам втайне писал опровержение трудов св. Григория Паламы.

Его сочинения изучили, нашли нелепыми и посоветовали читать священные книги, позволяющие монаху понять свои ошибки; но Прохор отказался. Тогда святогорцы решили направить дело на рассмотрение церковного суда. Суд был обстоятельным, но скорым. Сочинения Прохора и он сам были анафематствованы, и тут же Синод принял решение о почитании памяти св. Григория Паламы[883].

Тот факт, что император не попытался хоть какимто образом повлиять на результат судебного слушания и смягчить участь брата своего первого министра, ученицей которого являлась сама супруга царя, императрица Елена, свидетельствует о редкой принципиальности василевса[884].

Однако факт остается фактом – в своем желании спасти Империю через помощь со стороны Запада и неизбежную унию царь оказался одиноким. В этом отчаянном положении василевс попытался лично убедить Венгерского короля. Он направился к нему – неслыханный прецедент! – и просил помощи, но получил отказ со ссылкой на Рим. Венеция, по обыкновению, опять воевала с Генуей, Франция – с Англией, и результатом тяжких унижений стал отказ всех крупных европейских государств помочь гибнущей Византии.

В отчаянии в 1369 г. Палеолог отправился к Урбану V и совершил до сих пор беспрецедентный поступок – принял латинскую веру! 19 октября того же года император вручил латинским кардиналам свой хрисовул с латинским Символом Веры, куда, разумеется, был включен Filioque. Это был верх торжества Римской курии, и через 3 дня император посетил мессу, которую папа служил в храме Св. Петра. Там он и присягнул понтифику на верность по сложившейся на Западе традиции. Император трижды преклонил колена перед апостоликом, поцеловал его ногу, затем руки и уста. Папа встал, взял василевса за руку и начал петь гимны[885]. Однако – важный момент – Иоанн V Палеолог предупредил понтифика, что его личный переход в католичество не означает признание всеми византийцами первенства Римского епископа[886].

К сожалению, жертва императора оказалась напрасной – Французский король Карл V Валуа (1364—1380) по прозвищу «Мудрый» вновь отделался вежливым кивком, но никакой помощи не прислал. Что в принципе понятно: буквально в эти же дни он возобновил военные действия с англичанами, которыми руководил Эдуард III Уэльский (1343—1376), «Черный принц». Месадзон Димитрий Кидонис писал своему брату: «Мне тягостно думать о судьбе Отчизны, о врагах, которые смеются над нами, о том, что в будущем их стены будут для нас тюрьмой, и с высоты их мы увидим, как враги увозят свою добычу, так как здесь никто не заступится за нас»[887].