The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

160 акров практически безвозмездно. Реальность нередко выглядела иначе: многие семьи с городского Востока, принявшие предложение, в итоге продавали свои усадьбы инвесторам с готовыми деньгами. Риэлтор и спекулянт были столь же характерны для приграничья, как и суровый и бережливый пионер.

Мобильность поселенцев, так часто воспеваемая в мифологии фронтира, во многих случаях была горькой необходимостью. Люди были вынуждены искать землю там, где она была доступна и приемлема по цене, переезжать, чтобы не попасть в беду, и неоднократно отказываться от неустойчивых позиций. Наряду с многочисленными историями успеха есть и менее известные случаи неудач. Переселенцы из восточных городов не были готовы к тяжелой жизни в мире, практически лишенном инфраструктуры, где государство зачастую не могло обеспечить эффективную защиту. Многие опасались, что они скатятся к дикости и вернутся на низшую ступень культуры, давно оставленную позади. Развивающийся миф о границе не смог полностью развеять эти опасения: презрение городских жителей к кочевникам было перенесено на мобильных первопроходцев, а в комментариях того времени подчеркивалось сходство с массовыми миграциями в других частях света.

До тех пор пока общины небольших городов не стабилизировались, мужчинам-пионерам приходилось искать невест в "цивилизованной" глубинке, что было связано с постоянными переездами. Это было не похоже на времена торговцев пушниной: межэтнические браки категорически не одобрялись. По крайней мере, в теории приграничье должно было оставаться белым и воспроизводить христианскую семью с ее четким разделением ролей. Муж должен был покорять внешний мир, а жена - обеспечивать цивилизованность в доме. Почти нигде в мире идеал нуклеарной семьи, независимой, но вплетенной в паутину соседских отношений, не отстаивался так решительно, как на североамериканском Западе. Но индивидуалисты-золотоискатели и старатели были не единственными отклонившимися от нормы автономного пионерского домохозяйства-бизнеса. В Калифорнии, где земля перешла в руки крупных собственников, сельское хозяйство вскоре стало вестись по агрессивно-капиталистическим принципам, и у подавляющего большинства иммигрантов было будущее только в качестве безземельных наемных рабочих. Те, кто присоединялся к системе в качестве батраков или арендаторов, редко поднимались вверх. Иммигранты второго поколения также находились в относительно неблагоприятном положении: например, ирландцы или выходцы из континентальной Европы, не сумевшие приобрести собственную землю, оказывались в зависимом положении.

На Юго-Западе низший класс сельских рабочих и шахтеров набирался в основном из мексиканцев, которые часто подвергались дискриминации и чрезмерной эксплуатации. В первую очередь это было связано с наступательной войной против Мексики, в результате которой 100 тыс. мексиканцев в одночасье превратились в жителей США. Расистские настроения также сыграли свою роль. Наряду с классическими "тернеровскими" поселенцами, отправившимися на запад в качестве патриотов-американцев, на границе оказались и другие этнические группы: иммигранты из европейских стран (например, Скандинавии), прибывшие без предварительной акклиматизации в городах Восточного побережья; негры, как свободные, так и подневольные (некоторые даже в качестве рабского труда у индейских племен); значительное количество китайцев, появившихся в результате золотой лихорадки и особенно начала строительства железных дорог. Во второй половине XIX века приграничье было еще более этнически смешанным, чем городские общества Востока, и так же мало походило на всепожирающий «плавильный котел». Поэтому его нельзя сводить к "бинарному" противопоставлению "белых" и "краснокожих". У поселенцев цветовая иерархия была не менее ощутимой, чем в городах.

По сравнению со многими европейскими странами, на североамериканском фронтире было относительно легко получить землю по дешевке - в большинстве случаев путем покупки ее у государства или на аукционе. Минимальная цена за единицу площади, а также минимальный размер бизнеса обычно устанавливались законом. Поскольку земля не всегда (как, например, в соответствии с Законом об усадьбе) предоставлялась бесплатно, а юридические препятствия для спекулятивных злоупотреблений были невелики, финансирование оказалось проблемой для многих поселенцев. Пионер в своей бревенчатой хижине - это далеко не вся картина. Степень включенности в рыночные отношения в конкретное время и в конкретном месте давно является предметом дискуссий. Несомненно, общая тенденция к коммерциализации имела место. К середине века доминирующим социальным типом на сельскохозяйственных рубежах стал уже не крестьянин, живущий за счет земли, а фермер-предприниматель. Земля отнюдь не находилась в свободном доступе, как утверждала официальная идеология. За хорошую землю всегда существовала конкуренция, и затраты на ее приобретение и освоение должны были иметь экономический смысл. После того как Великие равнины были "очищены" от бизонов и индейцев, из Техаса распространился "большой бизнес" скотоводческих баронов, финансируемый в основном из городских источников или британским капиталом; это была "экономика большого человека", как и в пограничных землях других континентов.

Разнообразие опыта приграничья отражалось и на проблемах, которые выходили на первый план; наблюдалась асинхронность, подобная той, что уже была теоретизирована Тернером в его концепции стадийного развития общества. Если фермерам Великих равнин от Техаса до Северной Дакоты после прекращения индейской угрозы приходилось решать типичные проблемы XIX века - ипотека, железнодорожные сборы, денежные потоки, то в Калифорнии уже обсуждались вопросы, характерные для XX века, такие как водоснабжение, выращивание фруктов, транстихоокеанская торговля или рынки городской недвижимости. Вода не случайно стала ключевым словом: ни одна из других экологических проблем Запада не была более угрожающей. Миф о пограничье лирически повествует о его "безграничных" природных ресурсах, но мы должны напомнить себе, что один ресурс был дефицитным с самого начала: вода.

 

Индейские войны и пистолетный террор

Приграничье почти всегда сопряжено с насилием, но североамериканский Запад - это парадигма. Начиная с первой англо-поухатанской войны 1609-14 гг. в Виргинии и заканчивая последней войной с апачами в 1886 г. на Юго-Западе, отношения между белыми и индейцами характеризовались одним конфликтом за другим. В целом восточные индейские народы, часто объединявшиеся в хрупкие конфедерации, держались дольше и были сравнительно более сильными противниками. Последние из них были уничтожены в военном отношении только после того, как в 1842 году оставшиеся воины семинолов были высланы из болот Флориды. Сражения на Востоке продолжались около 240 лет. К западу от Миссисипи, напротив, они уместились всего в сорок лет.

Вторжение евроамериканских поселенцев на Великие равнины началось в 1840-х годах. Первые смертоносные нападения индейцев на сухопутные повозки были зафиксированы в 1845 г., но племена часто довольствовались платой и обменом провизии на справедливых, по их мнению, условиях; некоторые из самых жестоких налетов на повозки были устроены белыми бандитами в индейской одежде. В 1850-х годах количество инцидентов увеличилось, а в 1860-х начались классические индейские войны, так прочно вошедшие в национальную память и увековеченные Голливудом. В 1862 году, когда воины племени сиу убили несколько сотен белых поселенцев в ходе крупнейшей резни со времен основания США, даже возникли опасения, что в тылу армий времен Гражданской