Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла - Марк Д. Хаузер

Коалиции представляют собой дополнительный уровень сложности в понимании принципов, регулирующих отношения доминирования. Хотя мы можем присвоить ранг каждой особи, у большинства животных, имеющих социальную организацию, те из них, кто использует альянсы в схватках, получают помощь от партнеров для достижения цели. Следовательно, прогнозирование результатов схватки усложняется, так как оно зависит от условий, в которых создается коалиция. Независимо от результата эти взаимоотношения показывают, что существуют принципы, которыми регулируются внутригрупповые ресурсы. Эти принципы определяют, когда лучше проявить уважение к власти, а когда — бросить ей вызов, ища помощи у других для нанесения вреда.

У некоторых видов навыки или сообразительность особи могут быть настолько выдающимися, что репутация может оказаться важнее, чем ранг доминирования, давая тем самым особи дополнительное преимущество на поле конкурентной борьбы. Рассмотрим в качестве примера великолепный эксперимент биолога Эдуарда Штамбаха[354]. В каждой из нескольких групп длиннохвостых макак Штамбах удалил особь с самым низким рангом и обучил ее пользоваться автоматом для попкорна, который был деликатесом для этой конкретной группы обезьян, живших в неволе. И все особи с низким рангом научилась (самостоятельно и отдельно от группы) нажимать по очереди на несколько ручек, для того чтобы получать попкорн. Каждого из этих «специалистов» Штамбах вернул в свою группу, поставив там автомат для попкорна. Когда на нем загоралась лампочка с надписью «Готово», «специалист» подходил, нажимал на ручки и смотрел, как попкорн падает в чашку. Но забирала лакомство безапелляционно и быстро доминантная особь. Эта последовательность — подчиненный работает с автоматом, а лидер съедает попкорн — повторялась много раз, пока «специалисты» не взбунтовались. Лампочка на автомате горела все ярче, доминантные особи ожидали действий «специалистов», а те никак не реагировали. То, что произошло дальше, было удивительно. Не обучавшиеся у Штамбаха доминантные особи перестали отгонять «специалистов» от автомата и начали чаще ухаживать за ними. Вскоре после этого «специалисты» вернулись к автомату, нажали на ручки, и теперь они сидели и ели попкорн вместе с доминантными особями. Хотя им и не удалось повысить ранг доминирования, благодаря своим умениям они, подобно королевскому шуту, замечательно проводили время вместе с доминантными особями. Этот результат особенно интересен потому, что показал: доминантные особи не пытались использовать принуждение для получения доступа к еде. Эксперимент Штамбаха подтвердил, что животные могут приобретать определенную репутацию и использовать ее в расчете на получение еды. Вместо стратегии преследования, которая используется у многих видов приматов, эти животные выбирали хорошее отношение к подчиненным особям.

Животным, имеющим социальную организацию, обычно много известно о своем статусе и о статусе других членов своей группы; оказывается, наиболее оформленной эта способность является у приматов[355]. Когда подчиненный нарушает правила, пытаясь запасать ресурсы, которые обычно предназначаются для более доминантных животных, он делает это как можно незаметнее, часто оценивает угол обзора доминантного животного, чтобы понять, что удастся унести незаметно. Если подчиненный нарушает правила и доминантное животное его поймает, обычно нарушителя начинают преследовать, и часто это превращается в тотальную охоту за ним. Для предотвращения таких нарушений и для того, чтобы держать подчиненных в рамках, доминантные животные иногда совершают немотивированные нападения.

Как пишет об этом Джоун Силк, у многих видов приматов доминантные животные «совершают произвольные агрессивные поступки и бессмысленные акты устрашения». На поверхностном уровне они могут производить впечатление нарушений, действий, которые противоречат принципам, на основе которых наносится вред. Однако эти действия не противоречат логике схваток между животными: они подходят друг другу по размерам, часто сталкиваются между собой, помнят о предыдущих схватках и о существенных потерях, которые понесли, участвуя в борьбе. Наилучшая стратегия доминантного животного состоит в том, чтобы время от времени, наугад, организовать тотальное нападение так, чтобы у подчиненного было мало возможностей для мести. Подобные действия будут удерживать подчиненных в состоянии относительно большого стресса и будут способствовать устойчивости социальной иерархии.

Кроме этих нападений, однако, есть еще и сигналы, которые посылают доминантные животные своим подчиненным, для того чтобы показать, что они совершенно определенно не расположены совершать нападения. Они также составляют важную часть социальной системы, так как позволяют лидерам создавать коалиции с подчиненными, использовать подчиненных в роли воспитателей для своих детенышей и время от времени вовлекать их в дружественные отношения.

Для того чтобы выяснить, распознают ли бабуины аномальные отношения, т. е. ситуации, в которых подчиненный нарушает правила, Чейни, Сейфарт и Силк воспользовались тем, что некоторые голосовые сигналы подаются только особями, которые имеют определенный ранг доминирования[356]. У бабуинов, живущих в дельте реки Окаванго в Ботсване, матери, имеющие высокий ранг, часто подходят к матерям с низким рангом и ворчат на них. Ворчащие звуки часто являются сигналами, которые доминантные животные посылают подчиненным (иногда доминантная обезьяна ворчит, когда рядом нет подчиненных).

Слыша эти звуки, матери-подчиненные нередко отвечают покорным лающим звуком, выражающим страх. Доминантные животные никогда не подают таких сигналов подчиненным животным. Важно то, что, во-первых, ворчание может раздаваться в отсутствие лающих сигналов подчинения, а лай может звучать в тех случаях, когда нет ворчания, и, во-вторых, доминантные самки могут издавать ворчащие звуки даже после того, как подчиненная самка перестала лаять. Единственная устойчивая модель голосового сигнала возникает, когда одно животное ворчит, а другое лает. Здесь ворчание всегда исходит от доминантного животного, в то время как подчиненное животное всегда лает.

Воспользовавшись этими сигналами доминирования, Чейни и ее коллеги воспроизводили либо аномальные, либо правильные последовательности звуков и при сравнении степени внимания животных в первом и во втором случаях использовали ту же логику, что и при оценке длительности фиксации взгляда. Бабуины тратили больше времени на прослушивание аномальной последовательности сигналов, чем на прослушивание правильной последовательности. Это значит, что они обнаруживали нарушение.

Доказать, что бабуины обнаруживают это нарушение, только первый шаг. Он свидетельствует о том, что они реагируют на конкретные принципы доминирования, и показывает, как эти принципы отражаются в поведении. Дальше необходимо найти некую меру того, как слушатели оценивают такие нарушения, и выяснить, меняет ли она динамику их социальных отношений. Нам нужна ситуация, в которой особи получают возможность либо восстановить равновесие, наказав нарушителя, либо воспользоваться ситуацией для изменения правил игры.