Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла - Марк Д. Хаузер

Когда сойкам предлагали игру «Дилемма узника», они быстро отказывались от участия. Кооперации птиц в ее решении не возникало. Наоборот, когда сойки переходили к игре, основанной на мутуализме, они не только объединялись, но и сохраняли кооперацию в течение многих дней. То, что сойки меняли стратегию поведения в зависимости от игры, которую им предлагали, показывает, что на их реакции оказывало влияние вознаграждение, которое они получали в каждой игре.

Чтобы определить, могут ли другие условия сделать возможным взаимодействие у соек в ситуации «Дилеммы узника», Стефенс и его коллеги провели второй эксперимент. На этот раз он был направлен на главный аспект взаимовыгодного альтруизма: искушение получить немедленное вознаграждение оказывается сильнее, чем готовность подождать большего вознаграждения. Как обсуждалось в главах 4 и 6, несколько исследований с участием животных и людей показывают, что ожидание вознаграждения обесценивает его значимость. Небольшое вознаграждение сейчас лучше, чем большое потом. Люди и животные ниже ценят вознаграждения, которые можно получить лишь в будущем.

Исследования взаимодействия людей свидетельствуют: уменьшение интервала времени для получения большого вознаграждения приводит к усилению взаимодействия, т. е. к уменьшению отказов от взаимодействия. В первом эксперименте сделанный сойками выбор приводил к немедленному получению какогонибудь вознаграждения. Во втором эксперименте Стефенс и его коллеги давали вознаграждение не сразу. Каждая пара соек должна была сыграть несколько раундов игры друг с другом, прежде чем получить вознаграждение. Это условие, следовательно, устраняло немедленное искушение, а также позволяло каждому участнику наблюдать за реакциями другого. В этих условиях сойки объединялись с тем участником, который играл по принципу «око за око». Они решали повторяющуюся «дилемму узника», пытаясь вступать во взаимодействие, а не отказываться от него.

Клементс и Стефенс в конце своей первой работы по изучению поведения соек написали следующее: «Нет эмпирических данных о кооперации неродственников в ситуации, которая является естественной или искусственно созданной, где известно, что паттерн вознаграждения соответствует «дилемме узника». Последующие эксперименты с сойками привели Стефенса и его коллег к другому выводу, который, однако, не противоречит тому, что животные не способны поддерживать взаимовыгодные отношения в естественных.условиях: «Наша работа предполагает, что время получения вознаграждения может приводить к расхождению между устойчивым взаимодействием и взаимодействием, которое приводит к обоюдному отказу от кооперации... Но экспериментальные действия, необходимые для стабилизации взаимодействия... носят особый характер». Иными словами, в природе у животных может никогда не быть необходимых условий для взаимовыгодных устойчивых отношений, даже если в экстремальных и неестественных условиях некоторые животные достаточно сообразительны, для того чтобы вступать во взаимодействие.

Третий эксперимент на взаимодействие, включавший обмен едой, проводился над капуцином — приматом из Западного полушария. Капуцины живут большими, устойчивыми социальными группами, вступают в полигамные сексуальные отношения и населяют джунгли Южной и Центральной Америки. Благодаря большим размерам мозга, исключительной ловкости и очень общительному характеру, они появились в многочисленных телешоу, а в фильме «Вспышка» их неточно изобразили как источник африканского вируса эбола[361].

Де Ваал воспользовался очевидными социальными способностями капуцинов, проведя несколько экспериментов, направленных на выяснение причины предшествовавших неудачных опытов с этими и другими видами[362].

В первом эксперименте он обучил самок капуцинов работать как самостоятельно, так и в паре с другой неродственной особью за то, чтобы получить еду. Задание было простым: дергать за рычаг, передвигая чашки с едой так, чтобы та оказалась в пределах досягаемости. Когда было два капуцина и, следовательно, два рычага, обе особи вынуждены были дергать одновременно, чтобы передвигать чашки в положение, при котором они могли до них дотянуться. Когда экспериментатор наполнял едой обе чашки, оба капуцина дергали за рычаг. Хотя их совместное движение выглядело как совместное поведение, мы можем объяснить его скорее как эгоистическое, когда каждая особь дергает за рычаг для себя. Это пример мутуализма.

Когда экспериментатор клал еду только в одну чашку, та особь, которая видела это, почти всегда дергала за рычаг, а вторая обезьяна делала это реже. Однако когда участница эксперимента с пустой чашкой также дергала за рычаг, у нее было больше шансов получить еду от участницы, которая уже наслаждалась своей порцией, чем в том случае, когда она не могла оказать ей помощь; я говорю «она», потому что взаимодействие этого типа возникало только у самок. Особи, имевшие доступ к чашке с едой, редко передавали ее тем, кто им помогал. Вместо этого они позволяли им приблизиться к чашке с едой и взять кусочки через отверстия в проволочной решетке, которая разделяла обезьян.

Является ли это взаимовыгодным альтруизмом? Помощник приносит пользу партнеру, дергая за рычаг, что само по себе требует некоторых затрат. Следовательно, по определению помощник совершает акт альтруизма. Платой является та энергия, которая затрачена на то, чтобы дергать за рычаг. Реципиент получает выгоду в виде еды. За это он разрешает помощнику взять немного еды. Оказывается, следовательно, что изначально альтруистическое действие оплачивается другим. Но есть одно важное отличие от описания взаимовыгодного альтруизма Триверса: когда особь, перед которой находится чашка с едой, присваивает вознаграждение в обмен на усилия помощника, тот извлекает выгоду почти в то же самое время. Между изначально альтруистическим актом помощи в нажатии рычага и взаимовыгодным актом щедрости, которая позволяет помощнику получить доступ к еде, практически нет перерыва. Приобретенная выгода возвращается почти сразу. Это похоже на мутуализм. Кроме того, хотя более вероятно, что еду получают помощники, а не наоборот, мы все еще не можем сделать вывод о том, что оказание помощи приводит к тому, что помощнику разрешают взять еду. У нас до сих пор нет данных о соответствующей реакции, т. е. такой, для которой помощь является причиной, почему другой отвечает взаимностью.

Для дальнейшего изучения этих проблем де Ваал и его коллеги провели другие эксперименты, где они манипулировали едой в зависимости от ее ценности, половым составом участников эксперимента и количеством возможных контактов с одним и тем же партнером. Выяснилось, что особи чаще разрешали брать еду, если это были низкокачественные продукты. Предполагается, что, если ответное действие есть, оно чаще всего поддерживается, когда затраты на обмен едой небольшие. В парах самка — самка, но не в парах самец — самец или самец — самка, более вероятно, что особь А разрешит особи В взять еду, если в предшествовавшем эксперименте особь В тоже разрешала особи А взять еду. Это связано с проблемой временного разрыва, но такие обмены объясняли менее 10% изменений в поведении. Следовательно, многие другие факторы оказывали влияние на то, позволяли или не позволяли две самки брать у себя еду.