Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла - Марк Д. Хаузер

Как только мы выходим за рамки темы родительской заботы, мы обнаруживаем другие принципы и параметры, которыми регулируются модели нанесения вреда и оказания помощи другим. Эти принципы определяют, когда особи конкурируют в борьбе за ресурсы, когда, вероятнее, они будут защищать свою собственность и когда им следует ожидать, что член группы нанесет им ущерб, потому что они нарушили принцип, по которому она живет. Мои рассуждения лишь едва затронули проблему этих взаимодействий и теоретических моделей, которые должны их объяснить. В общем, мы мало понимаем оценочный аспект конкуренции у животных — тот аспект, который связан с созданием Ролза. Мы не знаем, в чем состоит нарушение прав собственности и какими психологическими ресурсами обладают животные, чтобы оценить эти ситуации. Мы не знаем, учитывают ли животные чужие намерения, принимая решение о возможности наказания за действие, которое наносит вред другому. Но самая лучшая исходная позиция состоит в том, чтобы признать, что эти проблемы существуют и их стоит рассматривать.

Среди исторических пьес Шекспира «Король Лир» выделяется сложным сюжетом, в котором есть примеры взаимодействия, обмана, борьбы за наследство и за возвращение доброго имени, стратегий получения власти, родительского предпочтения и соперничества между сиблингами. Пьеса начинается с того, что несчастный Лир спрашивает у трех своих дочерей — Гонерильи, Реганы и Корделии, — насколько сильно они его любят. Этот вопрос — своего рода повод к началу соревнования между полными сиблингами, попытка инспирировать соперничество в расчете на присвоение огромного наследства. Гонерилья и Регана играют по правилам, при этом каждая пытается перещеголять другую. Любимица Лира Корделия видит неприкрытую лесть своих сестер и решает говорить правду. Она сказала отцу, что любит его так, как это следует делать дочери, но не более того. Лир взбешен и лишает Корделию титула и наследства, намереваясь отдать свое богатство Гонерилье и Регане. Жадные и жаждущие власти, они считают, что их отец глуп и недостоин своего титула, и замышляют удалить его от трона. Они объединяются, понимая, что вместе они сильнее, чем по одиночке. По мере развития действия в пьесе мы наблюдаем, как эгоизм разрушает альянс Гонерильи и Реганы и как любовь и уважение Лира возвращаются к любимой дочери Корделии. В этой истории мы видим силу взаимодействия, адаптивную значимость коалиций, распад родственных связей, борьбу за ресурсы и трудности в сохранении устойчивых родственных альянсов на основе взаимодействия.

Некоторые животные, особенно львы, гиены, дельфины и многие обезьяны, в том числе человекообразные, создают коалиции, для того чтобы выиграть у других особей в борьбе за доступ к еде, территории и сексу. Эти альянсы, созданные как между родственниками, так и между неродственными особями, требуют координации, соблюдения обязательств и взаимодействия. Хотя последнее наблюдается во всем животном мире, оно принимает различные формы на основе разных принципов, которые связаны между собой психологическими способностями и адаптивными целями животных.

Суть дела в том, что, хотя у людей и у животных есть много общих форм взаимодействия, имеются два очевидных отличия. Мы — единственные живые существа, которые взаимодействуют с генетически неродственными особями в больших масштабах и которые постоянно демонстрируют устойчивое сотрудничество, основанное на тех или иных принципах обмена. Далее я буду рассматривать некоторые из принципов, которые лежат в основе наших, общих с животными способностей к взаимодействию. В этой главе будет дана характеристика различий, объяснение причин их появления и того, что мы единственные, у кого возникли и существуют особые формы помощи.

Благодаря правилу Гамильтона, взаимодействие с родственником больше не представляет собой трудной проблемы для биологов-эволюционистов. Как показано на рисунке, родственное взаимодействие возникает и сохраняется, потому что затраты альтруиста на взаимодействие перевешиваются преимуществами для реципиента, который является носителем тех же генов.

Тот факт, что описанный вариант взаимодействия решает проблему помощи, ориентированной на родственников, не означает, что они всегда будут хорошо относиться друг к другу — подумайте о короле Лире или об убийстве сиблингов у белых цапель и орлов. Однако у животных распространено именно это взаимодействие, ориентированное на родственников, и для многих видов, имеющих социальную организацию, оно является доминантной моделью оказания помощи.

Загадкой остаются отношения между генетически неродственными особями. Дарвин в книге «Происхождение видов» утверждал, что естественный отбор не может обусловить такое изменение внутри какого-либо одного вида, которое совершается исключительно ради пользы для другого вида. Хотя Дарвин изучал, главным образом, взаимоотношения между видами, мы можем применить его принципы в равной степени к рассмотрению подобных взаимоотношений между особями одного и того же вида. Нам нужно объяснить, например, почему львы в совместной охоте не мошенничают, предоставляя право партнеру одному убивать добычу; почему одна летучая мышь-вампир срыгивает кровь другой, подкармливая ее и не получая ничего взамен; почему приматы, занимаясь грумингом, не «наживаются» на чистке меха и чесании спины, но делают это, не получая благодарности взамен[357].

Любая кооперация включает в себя как минимум одно действие, совершаемое одной особью для блага другой или нескольких других особей. С дарвиновской точки зрения, подобное поведение становится интересным тогда, когда поступок требует затрат и родство не может служить в качестве объяснения. Побочный мутуализм возникает тогда, когда результат действия оказывается полезным для обоих участников. Хорошим примером служит совместная охота, где каждая особь, А и Б, заинтересована в успешной охоте и каждой из них нужна помощь, по крайней мере, со стороны еще одной особи для максимального увеличения шансов на успех. Охота сама по себе является затратным делом для обоих участников, но оба извлекают выгоду, если они вместе убьют добычу. Возможно, что в этих ситуациях и затраты и польза распределяются по-разному, вероятно, одна особь несет больше затрат и получает больше выгоды. Главное состоит в том, что взаимодействие возникает как побочный акт или как случайное проявление эгоистичных во всех других отношениях интересов.

Взаимообмен, который обсуждался в I и II частях, влечет за собой первый акт альтруизма, за ним в какой-то момент в будущем следует ответный акт альтруизма. Хотя взаимность и кажется довольно простой, она требует мощного психологического инструментария, в том числе способности определять количество затрат и приобретений, сохранять их в памяти, помнить о предыдущих взаимоотношениях, удачно выбирать время для возврата своих вложений, находить и наказывать лжецов и устанавливать определенные соответствия между тем, что даешь, и тем, что получаешь.