Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

хозяев − тори и либералов, точно так же Оуэн был настолько поглощен попытками разбудить своих товарищей от летаргии и так занят придумыванием новых аргументов, как убедить их в возможности улучшить свою жизнь, что ему не хватало времени задумываться о собственной нищете; деньги, которые он тратил на брошюры и листовки, вероятно, лучше было употребить на еду и одежду для себя и семьи, ибо большинство из тех, кому он их раздавал, отнюдь не испытывали к нему благодарности; но Оуэн никогда не думал об этом, а кроме того, почти все люди тратят деньги на ту или иную причуду. Одни отказывают себе в самом необходимом ради того, чтобы жирел трактирщик. Другие лишают себя многого во имя того, чтобы ленивый священник мог жить в роскоши и безделье, а третьи тратят время и деньги, которые нужны им самим, на покупку социалистической литературы и раздают ее людям, которые ничего не желают знать про социализм.

Однажды воскресным утром в конце июля в город вторглись человек двадцать пять мужчин и женщин на велосипедах. У двоих, ехавших впереди, к рулям были прикреплены флажки из красного шелка с золотыми буквами. На одном флажке было написано «Международное братство и мир», на втором − «Все за одного, один за всех».

Они ехали по улицам и раздавали прохожим листовки, а когда оказывались в людном месте, слезали с велосипедов и обходили собравшихся, вручая листовки тем, кто соглашался их брать. Они сделали несколько остановок на Большой аллее, где толпилось довольно много народа, и по холму направились к Уиндли. Люди стояли возле трактиров, возвращались домой из церкви. Приезжие раздали листовки всем, кто их брал, прошли по улицам, подсовывая листовки под двери и опуская в почтовые ящики. Когда запас листовок истощился, они вновь оседлали свои велосипеды и уехали по той же дороге, по которой прибыли.

Тем временем слух об их приезде уже успел распространиться, и, когда они проезжали через город, их встречали насмешками и свистом. Кто-то швырнул в них камнем, и так как камней вокруг было множество, то еще несколько человек пустились бежать за ними следом, швыряя в них камнями, улюлюкая и всячески понося их.

В листовках, вызвавших такое озлобление, было написано:

«ЧТО ТАКОЕ СОЦИАЛИЗМ?

В настоящее время рабочие своими руками и усилиями разума непрерывно и в изобилии производят еду, одежду и множество полезных и прекрасных вещей.

Но работают они впустую − ибо они по большей части бедны и испытывают нужду. Они ведут тяжелую борьбу за существование. Их жены и дети страдают, а старики родители нищенствуют.

Социализм представляет собой план, как уничтожить нищету, как сделать так, чтобы каждый мог жить в достатке и с удобствами, иметь свободное время и возможность вести достойную жизнь.

Если вы хотите узнать больше об этом плане, приходите на Перекресток в Уиндли на холме во вторник в восемь часов вечера и

НАЙДИТЕ НАШ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ФУРГОН».

Велосипедисты удалились под градом камней, не понеся существенных потерь. Одному поранили руку, другой, обернувшись, получил камнем по лбу. Больше пострадавших не было.

Во вторник вечером, задолго до назначенного часа, на перекрестке дорог в Уиндли на холме собралась огромная толпа, ожидавшая прибытия фургона. Судя по всему, они приготовились оказать социалистам «теплый прием». В толпе был виден лишь один полицейский в форме, зато шныряло несколько, одетых в штатское.

Здесь были Красс, Дик Уонтли, Забулдыга, Сокинз, Билл Бейтс и еще кое-кто из постоянных посетителей «Клуба крикетистов», торговцы, в том числе Голубчик, Крошки, бакалейщик, несколько дам и джентльменов из состоятельных кругов, в основном же толпа состояла из рабочих, механиков, подручных.

Так как было совершенно очевидно, что толпа собирается устроить побоище − у многих карманы были набиты камнями, в руках палки, − то несколько человек, сочувствующих социалистам, решили встретить фургон и предупредить главарей; с этой целью они выбрались из толпы, где на них уже бросали грозные взгляды, и пошли по дороге в том направлении, откуда должен был прибыть фургон. Но не успели они далеко отойти, как толпа, догадавшись об их намерениях, тронулась вслед за ними, а пока эти доброжелатели раздумывали, что им предпринять, фургон социалистов, сопровождаемый пятью или шестью велосипедистами, показался из-за угла у подножья холма.

Едва толпа увидела фургон, она издала ликующий вопль, вернее, рев и бросилась навстречу фургону, который уже через несколько минут был окружен беснующейся толпой. Фургон везли две лошади, в задней его части была дверца и маленький помост, над которым белыми буквами по красному фону было написано: «Социализм − единственная надежда рабочих».

Возница осадил лошадей, а человек на помосте попытался обратиться к толпе с речью, но голос его потонул среди рева, мяуканья, гиканья, непристойной брани. Так продолжалось около часа, толпа что было сил нажимала на фургон, стараясь перевернуть его, перепуганные лошади заволновались и перестали слушаться возницу. Тогда возница попробовал въехать на холм. Это еще больше разъярило окружавшую фургон орду дикарей. Они хватались за колеса и поворачивали их в обратную сторону с воплями: «Пусть катятся туда, откуда приехали!» Несколько человек схватили лошадей под уздцы и, сопровождаемые одобрительным ревом остальных, завернули их.

Человек на помосте все еще пытался что-то сказать, но безуспешно. Несколько человек, приехавших с фургоном, и маленькая группа местных социалистов, протолкавшихся сквозь толпу и окруживших помост, только усиливали шум своими криками, предлагая толпе «дать оратору высказаться». Эта небольшая группа телохранителей сомкнулась вокруг фургона, когда он начал свой медленный путь обратно, но их было слишком мало, и они не смогли защитить фургон от толпы, явно не удовлетворенной той скоростью, с которой двигался фургон. Слышались крики: «Поможем ему!», «А ну, поднажали!» Несколько озверевших дикарей пытались привести это в исполнение.

Защитникам фургона мешали их велосипеды, но они сопротивлялись как могли и сдерживали толпу до тех пор, пока фургон не оказался у подножья холма. Тут из толпы кто-то бросил первый камень. По странной случайности камень попал в велосипедиста с перевязанной головой − это был тот самый человек, которого ранили в воскресенье. За первым камнем полетели другие, и второй жертвой пал человек на помосте. Камень ударил его по губам, а когда он вытащил носовой платок, пытаясь остановить кровь, другой камень попал ему в висок, и он рухнул лицом вниз на помост, словно его подстрелили. Фургон поехал быстрее, и град камней застучал по его крыше и стенкам, засвистел вслед удалявшимся велосипедистам, а толпа преследовала фургон, оглашая окрестности криками, грязной руганью и волчьим воем.

−