Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

− Мы научим их, как смуту сеять, − визжал Дик Уонтли, швыряя в одного из велосипедистов кусочек гранита, который он выковырял из мощеной дороги.

Они бежали за фургоном до тех пор, пока фургон не оказался вне досягаемости, потом вспомнили о местных социалистах, но тех уж не было, они благоразумно удалились, как только уехал фургон. Одержав столь славную победу, защитники Системы вернулись на вершину холма, где джентльмен во фраке и цилиндре взобрался на бугорок и произнес речь. Он ничего не говорил о Комитете помощи бедствующим, о кухне, где выдают суп беднякам, и, уж конечно, ни слова о детях, которые идут в школу голодные в убогой одежде, не упомянул он и о том, что нужно сделать предстоящей зимой, когда почти все из собравшихся окажутся без работы. По-видимому, эти вопросы не интересовали ни его, ни слушателей. Зато он очень много говорил о «славе империи», о национальном флаге, о королевской семье. Все, что он говорил, толпа встречала восторженными аплодисментами и в заключение его речи с огромным энтузиазмом спела национальный гимн, после чего все разошлись, поздравляя друг друга с тем, что так лихо показали, как относятся у них в Магсборо к социализму. Общее мнение было таково, что никто из них больше уж никогда не услышит о социалистическом фургоне.

Но тут они ошиблись. Вечером, на следующее воскресенье, толпа социалистов неожиданно вновь объявилась на Перекрестке. Часть из них приехала поездом, другие пришли пешком, кое-кто на велосипедах.

Собралась толпа, социалисты устроили митинг и успели произнести две речи, прежде чем толпа оправилась от изумления перед отвагой этих смельчаков, у которых, видимо, не хватило ума понять, что они потерпели окончательное поражение и были уничтожены еще в прошлый вторник. А когда на бугорок поднялся велосипедист с перевязанной головой, кое-кто из толпы присоединился к аплодисментам, которыми встретили его социалисты.

В своей речи он сообщил, что человек, который приезжал с фургоном и был избит камнями, когда пытался говорить с помоста, находится в настоящее время в больнице. Были опасения, что он не выживет, но теперь он уже вне опасности, и как только он выздоровеет совсем, нет сомнений, что он вновь сюда приедет.

Красс крикнул, что, если этот фургонщик вернется, они доделают то, что начали во вторник. На этот раз он так легко не отвертится. Но, выкрикивая эти слова, Красс − не обладавший способностью заглядывать в будущее − не ведал того, о чем узнает в свое время читатель: что тот человек вернется в Магсборо при совсем иных обстоятельствах.

Речи кончились, и тут один из приезжих, взявший на себя роль председателя, предложил собравшимся задавать вопросы, но, так как желающих не нашлось, он пригласил любого, кто не согласен с тем, что здесь говорилось, подняться на бугорок и изложить свои возражения, чтобы собравшиеся имели возможность сами рассудить, какая сторона права. Но это предложение осталось без ответа. Тогда председатель сообщил, что они приедут сюда в то же время в следующее воскресенье и один из их товарищей выступит на тему: «Безработица и нищета, причины и способы борьбы с ними». После этого приезжие спели песню под названием «Вставай, Англия», первый куплет которой звучал так:

Англия, встань! Долгая ночь позади.

Брезжит заря, погляди: восток уже ал.

Мрачного сна тоску и боль отряси.

Встань, о Англия! Ибо твой день настал.

Во время митинга среди толпы ходили несколько приезжих, раздавали листовки, от которых многие грубо отказывались, и продавали брошюры по пенни за штуку. Им удалось продать около трех дюжин таких брошюр.

Перед тем как объявить митинг закрытым, председатель сообщил, что оратор, который приедет на следующей неделе, живет в Лондоне, он не миллионер, а рабочий, такой же, как все здесь присутствующие. За выступление ему не нужно платить, ему оплатят только дорогу. В следующее воскресенье после митинга будут собраны деньги, и все, собранное сверх стоимости его дороги, будет потрачено на приобретение листовок, таких же, какие они раздают сейчас.

Митинг закончился, и социалисты могли мирно удалиться. Однако некоторые из них, после того как уехала основная группа, задержались в толпе, и еще долгое время не расходились небольшие группы оживленно споривших людей.

Когда социалисты приехали на следующее воскресенье, они обнаружили на Перекрестке разъяренную толпу, которая не давала им говорить, так что провести митинг им не удалось. Они вновь приехали на следующее воскресенье, и на сей раз с ними был оратор с необычайно мощным голосом. Этому оратору удалось произнести речь, но его слышали только те, кто стоял поблизости, а так как все это были социалисты, речь не воздействовала на тех, кому она предназначалась.

Социалисты приехали и на следующее воскресенье. В течение лета они появлялись здесь почти каждое воскресенье. Иногда митинг проходил в сравнительно мирной обстановке, в других случаях поднимался скандал. Нескольких человек они все же обратили в свою веру, и многие сочувствовали им, но создать здесь свое отделение они не смогли, потому что те, кто убедился в их правоте, не решались заявить об этом публично, опасаясь потерять работу или клиентов.

Глава 44

ТРАДИЦИОННЫЙ ОБЕД

Порой мимолетный луч света пробивался сквозь мрак, в котором влачили свою жизнь филантропы. Безрадостную монотонность их существования иногда оживляли невинные развлечения. Например, случались похороны; тогда Красс и Скряга отсутствовали всю вторую половину дня, и, хотя оба они всегда держали время похорон в секрете, рабочим обычно удавалось это узнать.

Иногда хозяева домов, где они работали, устраивали им угощение: чай, хлеб с маслом, пирог, какая-нибудь легкая закуска, а случалось, даже и пиво − вовсе не такое, как бурда, которую они покупали у «Крикетистов» по два пенса за пинту. В других домах, где хозяева не были столь щедры, их скупость возмещала прислуга, устраивая рабочим угощение без ведома хозяев. Даже очень внимательным и хитрым хозяйкам редко удавалось предотвратить живое общение рабочих с прислугой, которая, со своей стороны, обычно жаждала такого общения. Все эти милые эпизоды нарушали монотонность жизни наших героев, не причиняя никому вреда.

Порой на долю филантропов выпадали тяжелые испытания, это обычно случалось, когда они работали в богатых домах. Как правило, рабочие должны были ходить через черный ход, чаще всего через кухню. Просто с ума можно было сойти, слушая, как потрескивает и шипит в жаровне дичь или мясо, как пахнут сладкие пироги, торты, пудинги, как ароматна начинка из лука,