Медвежья злоба - Валерий Петрович Кузенков

служить вместо Ивана Ивановича, открыл кабинет. Пока закипал чайник, он сидел за столом и готовил отчёт в район. Заварив чайный пакетик крутым кипятком, поставил кружку на блюдечко. Только достал сахар, как в дверь постучали.

– Войдите! – Участковый обернулся на стук.

Дверь открылась, и Лена переступила порог.

– Вы Лена, кажется? Здравствуйте! – запоздало поздоровался милиционер. – Вы меня извините, я недавно прибыл, многих не знаю.

– Я пришла. – Девушка без приглашения опустилась на стул и заплакала.

– Что с вами, Лена?

– У меня там, на кордоне…

– Что там?

– Сашка там.

– Так! – участковый потянулся к телефону.

– Только он мёртвый.

– Кто мёртвый? – не понял участковый.

– Сашка! Жених мой.

– Почему?

Она застонала, теряя сознание.

Нашатырный спирт сделал своё дело. Резкий запах привёл Ленку в чувство. Она вздрогнула и очнулась.

– Пришла в себя? Это хорошо. Вставай и поехали. Я на кордон уже понятых отправил.

К вечеру в райотдел ушло сообщение: «Опасный преступник, убивший осенью работника милиции и сбежавший из-под стражи, покончил жизнь самоубийством в доме его невесты. Свидетели опознали труп».

Хоронили Сашку жители всех окрестных деревень. А когда люди разошлись с кладбища, на могиле осталась лежать Сашкина мать. И несколько деревенских старушек следили за ней, как бы чего не вышло. А через неделю поздней ночью сгорел кордон лесника.

* * *

Стайка диких уток закружилась над речным плёсом. Сейчас, весной, они возвращались к себе домой. Преодолев не одну сотню километров, утки наконец добрались до реки, где им предстояло вывести потомство. Птицы сделали круг над плёсом. Потом снизились почти все одновременно, коснулись лапами воды и заскользили по её поверхности.

За клюквой

Из-за леса выглянуло солнце, осветив деревенскую улицу и дома. Петух Петька, забияка и драчун, взмахнул крыльями и в момент оказался на заборе. Поудобнее на нём устроился и, подняв украшенную большим красным гребнем голову к солнцу, громко закукарекал, приветствуя начало очередного дня…

– Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! – разнеслось над деревней.

– Охальник! – заругалась на петушка старушка небольшого роста, вышедшая из сарая, где она только что подоила козу. – Чуть подойник из-за тебя не уронила. Убила бы, если б молоко пролила, – ругалась старушка совсем беззлобно.

Петух, склонив набок голову, покосился глазом на хозяйку, словно прикидывая, что от неё можно ожидать. Захлопал крыльями и опять прокукарекал.

Старуха махнула на петуха рукой и пошла к дому.

– Маруся! – позвали её с улицы.

Она обернулась. Похожая на хозяйку женщина вошла во двор, аккуратно затворив за собой калитку.

– Настя! Соседушка! – поприветствовала вошедшую хозяйка.

– Здравствуй! – поздоровалась гостья. – Ты сегодня чего делать-то собираешься?

– Пока не думала. Вот только козу подоила. – Баба Маша кивнула на подойник с молоком. – После завтрака, может, Нюську-козу пойду попасу.

– Ты подожди пасти, – не унималась соседка. – Давай лучше на болото сбегаем. Клюковки наберём. Люди там были и сказывали, что ягоды в этом году на болотах немерено. Ой, как много! Одним словом, урожай! Все ягоду берут, а у меня на зиму никаких запасов.

– И у меня ни ягоды, – согласилась Маруся.

– Вот я и говорю. Соберут же всю.

Хозяйка дома задумалась.

– Дела у меня могут всё-таки образоваться. Я ещё хотела картоху повыбирать.

– Картошка от тебя никуда не уйдёт. Мыс тобой всего-то на пару часиков и отлучимся. По краю болота походим и сразу назад, – уговаривала Настя подругу.

– На краю вряд ли ягоды наберём. Молодые, поди, там всю клюкву уже пособирали. Они ведь её на трассу продавать тащат.

– Всю не соберут. Пойдём поглядим. Ты, чем болтать, давай лучше собираться – и айда. А я пока за корзиной сбегаю. Двинем. Не будет клюквы на краю – сходим в Чёртов угол.

Маруся снова задумалась, а Настя стояла и ждала ответа.

– Внучок должен на каникулы из города подъехать, – проговорила баба Маша. – Вдруг ему пирогов с клюквой захочется?

– Обязательно запросит, – Настя закивала головой. – Обязательно.

– А, ладно! – согласилась с соседкой хозяйка. – Давай, что ли, сходим. Только зачем в Чёртов угол, может, здесь рядом, на моховом болоте посмотрим?

– Лучше сразу в Чёртов идти. Там вся ягода. Вчера как раз кума моя, Варька, со своими туда хаживала. Так два полных ведра за час насобирали. Ягодка к ягодке. Одна к одной, зелёной уже нет. Вся ягодка-кислинка, как огонь, красненькая!

– Будь по-твоему, раз так, – согласилась баба Маша и пошла собираться.

Соседка побежала к себе. Солнце тем временем высоко взошло над лесом. Подул ветер, и жёлтые листья росших вдоль деревенской улицы берёз золотым дождём закружились над крышами домов…

– Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! – кричали деревенские петухи.

Вскоре старушки вышли за околицу деревни и направились к лесу. Одетые в старенькие, линялые от частой стирки ситцевые платки, одинаковые пиджаки, кофты и юбки, они со стороны могли показаться сёстрами-близнецами. Шли они довольно быстро для своих лет, и дать каждой из них по восемьдесят с лишним годов вряд ли бы кто согласился. Маленькие, худые, даже сухие, довольно стройные и очень шустрые, баба Маша и баба Настя с корзинами в руках пересекли деревенскую поскотину и вошли в лес. Шли, беседуя между собой о чём-то своём, деревенском. Не оборачивались. Дорогу на болото они знали хорошо. Туда вела набитая тропа.

Всю свою жизнь, сколько они себя помнили, столько и ходили в лес и, конечно, на болото за ягодой-клюквой. Место, куда направлялись сейчас, деревенские прозвали Чёртов угол. Почему Чёртов? Случалось, блуждали там люди. Поговаривали, что компас в том месте такую чехарду начинает выделывать, что становится абсолютно бесполезной железкой для человека, особенно заблудившегося. В общем, место аномальное, а значит, чёртово. Однако жители всех окрестных деревень знали там каждую кочку и, почитай, каждое деревце, и ходить в Чёртов угол за ягодой совсем не боялись. Да и урожай клюквы там из года в год бывал отменный. Почему – не знал никто. Мешками народ ягоду домой тащил. Очищали её от мусора, сушили и несли на большую асфальтовую дорогу, где по осени и продавали. Тем кормились, тем и жили. Это и были в деревне основные заработки, так как других давно не бывало. Кому после развала СССР стали нужны молоко и картошка? Особо никому. Даже мясо покупалось за сущие копейки. Так и выживали.

Старушки шли по лесу. Поначалу тропа петляла между высоких берёз и ёлок. Вскоре перешла в сосновый бор, и бабушки-подружки, радуясь солнечному утру, то и дело останавливались и нагибались, срывали с невысоких кустиков сочные и красные ягоды брусники. Жевали их, наслаждаясь кисло-сладким вкусом.

– Брусена-то хороша. – Маруся отправила в рот очередную горсть ягод, только что