М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории) - Михаил Иванов

всё говорил и говорил – и что?! Вселенная – агония Творца! Вот смысл твоих слов!

И он вдруг резко поднялся, отбросив скамью, и рявкнул:

– Убийца! Ты! – и вытянул руку, пальцем указывая Сошедшему-с-Небес прямо в лицо. – Ты! Убил! Моего! Бога! И за это сам должен сдохнуть!!!

Аварэ выхватил тесак. Его товарищи только того и ждали – тут же взялись за табуреты.

В неуловимо краткий миг до взрыва, готового превратить тихую гавань майхоны в смертоубийственный хаос, приоткрылась входная дверь. Уличный свет вонзился в полумрак, перечеркнул тонкой линией поле назревающей битвы и встал стеной в дымной атмосфере, разделив люминисцирующим барьером две вызверившиеся друг на друга оравы, а вместе со светом в щель прошмыгнул невысокий человечек с лицом сморщенным, как пролежавшая пару дней на песке фига. Впрочем, и оттенком физиономия мало от неё отличалась. Человечек по-мышиному повёл носом, быстро окинув цепким взглядом сумрачное нутро майхоны, точно глазам его не было нужды привыкать к темноте. Оценивкрайнюю напряжённость обстановки, он, однако, не ретировался,наоборот, просеменил световой дорожкой к столу дадашей, размахивая длинноватыми для его роста руками – ни дать ни взять паучок пробежал.

– Ты ведь Сошедший-с-Небес? – безошибочно определил он Фаниса.

Дадаши переглянулись.

Сошедший-с-Небес и кивнуть не успел, как человечек протараторил:

– Вижу-вижу-вижу! Как же вас угораздило остановиться в этой клоаке? Пойдёмте-ка отсюда побыстрее!

Перевозчики так и не двинулись с места, лишь проводили хмурыми взглядами поспешившего к выходу человечка и неуверенно последовавших за ним странников. Прощальным салютом смачно хлопнул об пол табурет.

Дверь захлопнулась за путешественниками, и только тогда возникшую позади них тишину вспорол звериный вопль, который тут же сам разорвался на куски, превратившись в нечто, похожее на лай и скулёж битого дубьём пса. Максуд вздрогнул, но тут же узнал голос: Аварэ – это был он. И это был… его смех! Перевозчик закатывался лаем и клёкотом так рьяно, с таким напором и самозабвенным отчаянием, будто, распаляя себя, рвался набить морду – кому-то до умопомрачения страшному и неизмеримо сильнее и злее его.

– Ага. Смешно, – оглянувшись на майхону, буркнул Рост. – Кишки порвёшь со смеху…

***

– Ты искал Сошедшего-с-Небес? Но как ты узнал, что он здесь? – спросил человечка-паучка Бинеш, как только надсадный смех перевозчика растворился в окриках погонщиков, торопливом речетативе зазывал мелких лавчонок и прочей шумной суете прибрежной части города.

– О-о! Вы не представляете, насколько быстро распространяются слухи! Не успеешь чихнуть, а с другой стороны Горы желают здравствовать! Шамудра необъятна, однако и тесна до невозможности! Вот бы научиться запрягать слухи в повозку – быстрее транспорта не нашлось бы в мире! Только шепнул – раз! – и там! Подмигнул – и уже за Горой!

Человечек тараторил и тараторил, будто виртуозно перестукивал молоточками по деревянным планкам (Максуд как-то видел такой музыкальный инструмент, и звучал тот примерно так же: незвонко, суетливо – похоже). И от этого перестука начинало слегка гудеть в голове.

Имя человечка было Хич. Вернее, когда Бинеш спросил его, кто он такой, человечек сказал в ответ: «Кто я? – и пожал плечами. – Да практически никто. Повелитель так и называет меня: „Хичкэс“ – никто, или просто „Хич“. Я – никто, и потому идеальный исполнитель воли своего господина. Вот, к примеру, сегодня его величие отправил меня встретить Сошедшего-с-Небес и предложить ему прибыть вместе со спутниками к себе во дворец. Я поспешил, не тратя ни мгновения на себя, не имея никаких иных дел и мыслей, кроме как исполнить порученное, и, как видите, успел в идеальный момент! Приди я раньше, вы, скорее всего, и не вняли бы приглашению, ну а явись я с опозданием… хэх… возможно, и приглашать-то было бы уже некого!»

Странноватый субъект. Чересчур подвижный, суетливый даже, за глазками не уследишь. Максуд пытался поймать этот скачущий пичугой по веткам взгляд, но так и не смог. Вообще, появлялось такое чувство, что Хич лишён определённой формы: черты его всё время смазывались, ускользали в мельтешении энергичных беспорядочных движений, жестов и гримас. Да и речь его, точно слова вылетали изо рта по дюжине враз, только усугубляла эту неопределённость, как брызги и радуги горного ручья ещё более маскируют искажённый струями облик скрытых в потоке камней. Не понять даже было, худой их новый знакомец или полный, действительно маленький или просто сильно сутулится. И хотя опасности говорливый живчик вроде бы не представлял, однако и особого доверия к нему, вследствие такой вот неуловимости форм и в то же время чудовищного изобилия слов, Максуд не испытывал. Максуду даже закралась в голову неприятная мысль: уж не следил ли проныра за новоприбывшими загодя? Не таился ли за дверью майхоны, выжидая удобного для выполнения своей задачи момента?

Собственные безмолвные подозрения Максуда, осторожные расспросы Бинеша… Рост и Сосоний, надо сказать, тоже недоверчиво поглядывали на Хича. Дилшэд и Спингуль, правда, даже если и были насторожены поначалу (чего Максуд, честно говоря, не заметил), то сейчас точно забыли и о том, что жизни их висели на волоске, и о том, кто так вовремя явился избавить дадашей от смертельной опасности: их внимание полностью поглотил новый город и новые лица, и они во все глаза пялились по сторонам. А вот Сошедший-с-Небес и виду не подал, будто что-то не так, напротив, без лишних слов принял приглашение, словно давно ждал подобного. В какой-то момент, поймав взгляд и полуулыбку Фаниса, Максуду показалось, что тотусмотрел в сём факте нечто большее, чем банальная западня или досужее любопытство местного владыки.

«Вот сидел бы я сейчас спокойно у стенки да дремал себе, – думал Максуд, – так нет же, всё неймётся ему, неугомонному!» – он сердито поглядел в спину Сошедшего-с-Небес. «Сидел бы спокойно…» Да возможно ли подобное вообще? Лётчик! Едва встретив его, Максуд уже не чувствовал привычного комфорта лягушки в тихом болотце, нудно клянущей бытие, но по сути смирившейся с судьбой, – и чем дальше, тем лишь сильнее становилось беспокойство, вызревая во что-то большее! Да и сам Лётчик становился будто бы больше, вытесняя из них, лягушек, застаревший дух болота и замещая… чем? Фанис… Куда он всё-таки тащил их? Во что втягивал? Вот теперь ещё стычка эта… Кого-то из них сегодня прибили бы наверняка!

Вообще-то, нетрудно было догадаться, что перевозчик с первого взгляда почуял в Сошедшем-с-Небес не просто чудака, болтающего странные вещи, но абсолютно чуждую по сути своей этому миру личность, и возникшая внутренняя неприязнь с тех пор не уменьшилась в нём ни на каплю. Неприязнь? Ну а как же иначе! Правильная, выверенная речь – такая, словно её