Промельк Беллы. Романтическая хроника - Борис Мессерер

– Хочу сделать им сюрприз. Они откроют дверь, а у них сидит сама Белла Ахмадулина – вот будут поражены!

Конечно, в жизни не все бывает, как в сказке: как только Белла очутилась в незнакомой комнате, туда вошла громадная хозяйская собака, которая, видимо, не знала, кто такая Белла Ахмадулина. Но Белла, в восторге оттого, что видит большую красивую собаку, принялась ее ласкать, обнимать и целовать. Оторопевшая собака ничего не понимала, но вела себя тактично и терпеливо. Проблема теперь заключалась в том, как вызволить Беллу, потому что хозяев не оказалось дома. Но вскоре они вернулись и действительно были в полном восторге, застав Беллу у себя в гостях.

Сережу и в тот раз сопровождала свита: юрист, в чем-то помогавший Параджанову, и фотограф из Еревана. Имен их я, к сожалению, не запомнил. В их компании мы двигались по кривым улочкам старого Тбилиси в направлении хинкальной в правом крыле гостиницы “Иверия”.

Сережа постоянно останавливал прохожих:

– Познакомьтесь, это Белла Ахмадулина!

Поскольку в Тбилиси все знали Беллу и называли ее просто по имени, то прохожие, как правило, рассыпались в комплиментах, а Параджанов наслаждался их реакцией.

По дороге нам попалось фотоателье “кустаря-одиночки” (по выражению тех лет), куда Сережа, недолго думая, нас затащил. Фотограф сделал снимок нашей сбившейся в кучку компании. Мы двинулись дальше и скоро обрели радостную встречу с хинкали. Сиденья в хинкальной не предполагались, посетители стояли вокруг столиков. Сережа абсолютно не признавал дорогие рестораны и обожал именно такие забегаловки, где не надо было тягомотно ждать заказа, а потом говорить длинные тосты.

Перекусив, мы зашли в дом замечательной тбилисской семьи Орбелиани, потомков старинного княжеского рода, где нас приняли как дорогих гостей. Сережу ласкали как родного.

Возвратившись на улицу Котэ Месхи, мы встретили Мишу Кобахидзе и Виктора Джорбенадзе. Вскоре пришел и заранее приглашенный мной и Беллой Отар Иоселиани. Вечер вся наша компания провела в гостях у Чабуа Амирэджиби и Тамрико.

В следующий раз мы с Беллой и Отаром Иоселиани прилетели в Тбилиси 31 октября 1978 года. Вечером Белла должна была выступить в Малом зале филармонии с чтением своих стихов.

Устроились в моей любимой старинной гостинице “Тбилиси”, где на четвертом этаже сохранялся буфет, еще не охваченный новой волной цивилизации. В течение долгих лет обязанности буфетчика там исполнял мой старый друг Бадри.

В это время в буфете уже шло стихийное грузинское застолье. На служебном лифте на четвертый этаж привозили шашлыки и прочие грузинские яства, которые жарили на мангале во дворе за гостиницей, а зелень, сыр и другие закуски можно было заказать в буфете. Расположенный в центре города и хранящий национальные традиции буфет пользовался популярностью среди горожан.

Бадри сразу меня “вычислил”, понимая, что я приехал из Москвы, но в то же время знаю традиции грузинского застолья. Когда я входил, он приветствовал меня, подавая знак, что понимает: я пришел всего лишь позавтракать. И жестом приглашал присесть за столик, где уже кто-нибудь сидел, потому что в крошечном буфете было очень мало мест.

В первую же свободную минуту, не спрашивая заранее, он приносил все, что, по его мнению, необходимо для завтрака: сулугуни, зелень, лобио, буженину, лаваш и крепкий чай. Страшно занятой, он махал рукой, показывая, что расчеты мы произведем когда-нибудь потом. И я, ободренный его лаской, завтракал и уходил в театр, а рассчитывался вечером, когда Бадри бывал посвободнее.

Вечером после выступления Беллы мы отмечали день рождения Гии Маргвелашвили. За столом сидели Чабуа Амирэджиби, Отар Иоселиани, Илья Дадашидзе, жена Гии Этери и дочь Лали.

На следующий день нам не удалось попасть к Сереже, потому что у Беллы было выступление в Доме кино, куда пришла вся грузинская кинообщественность: братья Шенгелая – Эльдар и Георгий, Тенгиз Абуладзе, Софико Чиаурели и Котэ Махарадзе, Арчил Сулакаури, Юра Чачхиани, Манана Гедеванишвили и другие.

Только на третий день, утром 2 ноября, мы смогли навестить Сережу Параджанова. Пришли вчетвером, с Отаром Иоселиани и зашедшим к нам в гости художником Резо Тархан-Моурави. Резо был боксером – с перебитым носом, очень худой, маленького роста, но невероятно крепкого телосложения. Человек обидчивый, он постоянно стремился с кем-нибудь подраться, и мы кого-нибудь спасали от его кулаков.

Однажды после очередной драки он попал на пятнадцать суток в заключение. Никакие просьбы тбилисских приятелей на администрацию тюрьмы не действовали. Тогда приятели Резо, чтобы поднять ему настроение, решили подшутить. Они послали ему в передаче пышную булку, в которой Резо неожиданно обнаружил маленькую пилку: оставалось перепилить решетку и бежать!

Весной 1980 года перед Пасхой к нам в Москву приехал посыльный от Параджанова и привез подарок: очаровательный альбомчик с надписью “Тифлис”, сделанный руками Сережи. Памятную фотографию, сделанную в фотоателье “кустаря-одиночки”, он поместил в этот альбом. Ее же Сережа размножил и сделал из отпечатков изумительные коллажи.

Альбом посвящен пасхальным торжествам, и первые его страницы воспроизводят пасхальные яйца, выклеенные Параджановым из цветных бумажек или открыток с буквами “ХВ”, далее следует “Посвящение Белле” с вкраплением моего лица и лица самого Параджанова. Мы представлены как атрибуты, которыми жонглирует Белла, а сама она – то в виде русалки, запутавшейся в сетях, то в виде ангела с крылышками. Образ двоится, троится, юбочка и шальвары с крестьянскими туфельками предстают в соединении с высокими ботфортами, танцующими канкан. Королевская атрибутика соединяется с парчовыми лосинами и сапогами, вырезанными из коробки американских сигарет. Образы множатся, и на одном коллаже мы видим двух Параджановых, двух Мессереров, трех Ахмадулиных…

Я говорил о том, что наотрез отказывался принимать подарки от Сережи. Но он упорно присылал свои приветы Белле. Однажды среди этих посылок Белла обнаружила замечательную старинную фарфоровую куклу в черном кружевном наряде, сшитом руками Параджанова. Помню черный, тоже кружевной, веер с пасторалью в стиле Ватто, который мы в свою очередь передарили Майе Плисецкой.

Я спросил Гарика, как Параджанов относился к Белле и ее творчеству. Вот отрывок из нашей беседы: