Быть жертвой больше не выгодно. Дополненное издание - Вероника Хлебова

с других людей. И я снимаю ответственность с себя за других людей (за исключением детей – в соответствии с их возрастом и заключенными договоренностями).

Теперь, будучи свободными от таких обязательств, мы можем быть намного ближе и безопаснее в отношениях с миром.

Если я уязвим в каких-то жизненных обстоятельствах, я попрошу помочь мне. Но главный человек, который всегда рядом, – это я. Я всегда рядом с собой.

Выйти из травмы

Как Адам и Ева не ведали до поры до времени, что были наги, так и многие из нас до той же поры не ведают, что были травмированы, что многие наши действия запрограммированы или ограничены травмой (я имею в виду детскую травму); как-то живем, искренне считая, что мир враждебен и от него нужно защищаться.

Почему-то больно ранит оценка, страшно оставаться покинутым; и также страшно выдерживать близость в отношениях.

Очень хочется быть любимыми и оцененными по достоинству, но почему-то трудно этого достичь, не менее трудно надолго удержаться в позитивном представлении о себе.

Мы даже умеем рационализировать свою утраченную способность любить. Мы можем объяснить себе отсутствие душевного тепла тем, что любить некого и не за что. Часто мы виним себя, не реже – других и наиболее часто – всех, включая себя, не находя выхода из того, в чем застреваем.

А застреваем чаще всего в собственных травмах, да еще сцепляемся жесткими сценариями с другими людьми, ранимся, страдаем и снова с мрачным удовлетворением убеждаем себя, что счастья нет и не будет.

Когда наконец мы прозреваем, обнаруживая себя в очень похожих историях с однотипными сюжетами, мы догадываемся, что сами как-то влияем на происходящее. В этой точке становятся возможными изменения, и как бы ни было заманчиво мечтать избавиться от травмы, не приближаясь к ней, этого не произойдет.

Придется приблизиться, погрузиться, наблюдать себя в травме, поддерживать, и тогда появится возможность из нее выйти. Многое, очень многое меняет работа со своей драматичной историей, и я не раз наблюдала за тем, как «отпускает» людей, когда они добираются до сути того, что мучило их долгие годы.

Обнаружив себя на дне ямы, необходимо сделать определенные шаги, действия, которые помогут нам в ней выжить, осмотреться и выйти из нее.

Выйти из травмы – это значит, выйти из состояния беспомощной жертвы обстоятельств, диктата несовершенного мира, приблизившись – насколько возможно – к точке выбора. Выбора для себя – лучших условий, лучших обстоятельств, лучших действий.

Но сначала мы учимся обнаруживать себя в травме. Есть конкретные признаки, указывающие на то, что мы – там.

Сильные чувства (злость, тревога, страх, стыд, вина, обида), которые появляются в похожих ситуациях и обстоятельствах; сильное желание «упасть в слияние» или же, напротив, столь же сильное желание избежать чего-то, отойти на безопасное расстояние; любые сверхценности или же, напротив, обесцененные сферы жизни…

Любые «чрезмерности» или «недостаточности» могут указывать на травму. Эти признаки сигнализируют: мы находимся рядом с зоной высокого напряжения, рядом с зоной травматического повторения того, что не было в свое время переработано и присвоено как опыт.

Если говорить очень обобщенно, такой опыт не мог быть присвоен в силу недостаточной способности его пережить, и теперь мы снова и снова погружаемся в эту непереваренную часть, снова испытываем боль, страдания, но теперь, находясь вдали от источника происхождения травмы, уже не можем найти то начало, которое «организует» болезненные повторения.

Ранящее событие поначалу видится как часть текущего опыта, и связать его с тем, что происходило когда-то давно, бывает очень сложно.

Когда нас «выбрасывает» в травму, мы можем спрятаться с помощью защит. Это тот способ, который позволил нам выжить когда-то, но теперь, увы, он больше мешает, так как «консервирует» нас в состоянии ребенка, который вынужден защищаться.

И мы можем согласиться прожить свою травму, то есть пережить ее, ощущая и осознавая, что именно с нами происходит.

Мы замечаем, какие чувства переживаем, и обозначаем их для себя. «Я испугалась… Мне стыдно… Я чувствую себя очень плохой и виноватой… Я чувствую себя неудачницей…»

Это очень важное обозначение; проговаривая свои чувства, мы как будто очерчиваем территорию; переживание перестает быть безразмерным, тотальным; оно уже начинает относиться к конкретному событию или обстоятельству. Так тяжелые чувства переживаются легче.

Обнаружить себя в детской травме и назвать свои ощущения – критически важное действие. В последующем, когда мы снова свалимся в ту же яму, мы по этой связке «ощущение – название» значительно скорее придем в себя.

«Я опять боюсь показать себя настоящую, когда есть страх потерять отношения», «Я снова истощаю себя на работе, игнорируя потребности тела»; «В момент (отказа, агрессии, оценки) я еще раз “выпала” в беспомощность (обиду, страх, ненужность, плохость)».

Еще один важный шаг – поиск взаимосвязей. Все уже было, все уже случалось. Найти утерянную взаимосвязь – значит восстановить картину целиком, вернуть импульс в прошлое, отвести детскую реакцию в ту точку, где она возникла, где появилась.

«Что со мной? Где я сейчас? Кто на самом деле этот человек для меня сейчас? Почему я его боюсь? (Что меня раздражает в нем, почему мне стыдно и тому подобное.) Кого он мне напоминает? Когда подобное уже происходило со мной?»

Это не всегда удается сразу: в терапии мы частенько восстанавливаем, можно сказать, реконструируем событие по осколкам (чувств, повторяющихся ситуаций, ощущений).

Вот один пример такого поиска… Один из великого множества комбинаций.

Первый осколок…

Женщина обнаруживает, что ее раздражает собственный ребенок… Он не такой, как надо. Мечтательный, медлительный, «тормозящий». До него трудно достучаться, докричаться, трудно ждать, когда он выполнит то, что требуется… Много чего делает «не так». Ее пугает внезапно всплывшее слово: «Неадекватный» и ее пугают приступы ярости по отношению к сыну.

Второй осколок…

Она частенько обнаруживает себя беспомощной перед сильными, авторитетными людьми, и особенно – врачами. Почему-то она отдает им много власти и верит всему, что они говорят. И слушается. Часто чувствует себя при этом обиженной, бессильной – когда те авторитарны или когда ошибаются, но не хотят признавать своих ошибок, хотя эти ошибки, очевидно, влияют на многое.

Третий осколок…

Она с удивлением замечает, что часто… привирает, недоговаривает что-то, как будто прячет. В том числе в нашем с ней контакте. Ей как будто невыносимо обнаружить себя настоящую… медлительную, глупую… мечтательную, не такую, как надо. Поэтому лучше себя «прикрыть», спрятать за другим образом.