Будет больно - Юлия Еленина

Он выглядел уставшим и расстроенным. Маше стало его жаль. И она удивилась, что, несмотря на свои проблемы, этот парень захотел помочь ей. Разве люди так поступают? Наверное, да. Просто Маша еще таких не встречала. Нестерпимо захотелось помочь этому доброму парню, только чем?

— Хотите, я помогу вам искать вашу сестру? — выпалила Маша.

Он поднял глаза и удивленно посмотрел на девушку.

— Идем, для начала тебе надо принять душ и поесть. Я снял номер в гостинице, не пять звезд, даже не три, но на что хватило денег. И прекрати меня бояться. Научись доверять людям.

С доверием у Маши были большие проблемы. И снова мысли только о плохом. Вдруг в гостинице он ее?.. А если он вообще маньяк?

Творилось что-то странное. С одной стороны, маленькая одинокая девочка хотела поверить, принять помощь, не быть больше потерянной в этом мире. Но с другой — уже наученная «добрыми» людьми, она знала, что нельзя опрометчиво доверять, тем более незнакомцу.

Сейчас все внутри разрывалось от противоречивых чувств. Мысли были в раздрае.

— Маша, не бойся…

— Почему вы мне помогаете?

— Я уже сказал, что ты похожа на мою сестру. И мне жаль тебя. Вижу, что в жизни тебе нехило досталось, раз сидишь в недостроенном здании и смотришь взглядом затравленного зверька.

И она поверила… Посмотрела в оконный проем, глубоко вдохнула и сказала:

— Идем.

— Меня зовут Филипп, — представился наконец-то парень. — Можно просто Фил.

Они вышли из здания. Дождь уже закончился, даже выглянуло солнце, и Маша неожиданно поняла, что все будет хорошо, все изменится в лучшую сторону.

Маленькая и не самая уютная гостиница показалась дворцом. Горячий душ, не самый вкусный обед, чуть жестковатая кровать — все было для Маши раем.

— Отдохни, я скоро вернусь, — сказал Фил и отправился на поиски сестры.

Маша уснула и снилась ей маленькая девочка в слезах, прижимающая к груди плюшевого мишку. Она звала маму, пыталась дотянуться, вложить свою маленькую ладошку в женскую руку. Но образ с каждой секундой становился все дальше и призрачнее, пока и вовсе не исчез.

Открыв глаза, Маша не сразу поняла, где находится. За окном уже было темно, снова начался дождь, а Фила все не было. И, казалось бы, в очерствевшем девичьем сердце зародилась тревога. Она переживала за незнакомого человека. Включив свет, начала мерить шагами маленькую комнату, набивая синяки об угол кровати, но даже не чувствуя боли.

Наконец скрипнула дверь. Маша замерла и уставилась на вошедшего парня. Он поставил бутылку дешевой водки на тумбочку. Что-то случилось — Маша сразу поняла, но боялась спросить. Он бросил на девушку взгляд и попросил:

— Расскажи мне свою историю.

Маша опустилась на кровать и, сжав край одеяла, начала говорить. Фил заслужил правду. За время рассказа он успел прямо из горла выпить половину бутылки, занюхивая своим рукавом. Когда Маша закончила, Фил задумался, а потом покачал головой:

— Да уж, понятно, почему ты сбежала. Документов, как я понимаю, у тебя нет?

Да, документов у нее не было, только старая фотография в заднем кармане.

— Спасибо за все. Я, наверное, пойду.

— Куда ты пойдешь, Маша? Опять на стройку?

— Но что тогда делать? Вы, кстати, нашли сестру?

— Нашел я одного нарика, с которым они вместе ширялись. Лишившись пары зубов, он сказал, что Лиза на волне кайфа решила полетать. Блядь! Ну рано или поздно это должно было случиться. Нарик с такими же отморозками не придумали ничего лучше, как сбросить тело в реку.

— Мне… мне жаль, — сказала Маша.

Фил ничего не ответил, только смотрел долго, а потом предложил:

— Поехали со мной в Питер. Паспорт Лизы у меня, а фотка там такая, что… В общем, нам даже не придется подделывать тебе документы. Ты будешь жить под именем моей сестры, а потом мы придумаем, как поквитаться со всеми, кто сделал тебе больно. Что скажешь, Маша?

Так ведь бывает только в кино? Или нет? Но это шанс на новую жизнь, которую подарил ей Фил.

Какая складная, однако, история про озабоченного босса и секретаршу с моральными принципами. Что ж, может, ничего необычного в этом нет, только как будто история взята из дешевого бульварного романа.

Есть еще вариант… Я просто не хочу ей верить. Мне кажется, что в каждом слове, в каждом жесте, в улыбке сквозит фальшь. Ненадолго проскальзывает что-то настоящее, а потом снова маска и ложь, ложь, ложь…

Но Лиза будто приоткрыла мне на берегу дверь в свою голову. Мы молчали, а в ментальную связь я не верю, и все равно… Было что-то такое, связующее нас. А потом она залепила: «Не будет этого никогда, ты понял?»

И я же, черт возьми, понял, о чем она, хотя вещи и не были названы своими именами. А я сам об этом думал?

Чего уж лукавить, и сейчас думаю. Как будто жена отца прочно поселилась у меня в голове, заняла все мысли. И если поначалу я думал, как бы раскусить этот крепкий орешек и показать ее истинное лицо во всей красе, то сейчас все чаще проскальзывает мысль, что я бы ее трахнул.

Бля! Кажется, я могу удостоиться звания «Сын года», и от этого тошно донельзя.

Лиза, приоткрыв окно, закуривает, а я протягиваю руку, чуть нагнувшись, и забираю сигарету из ее рук. Зажимаю фильтр между губами и чувствую вкус помады. Вместе с никотином он проникает внутрь меня и остается там, даже когда я выдыхаю дым.

Делаю еще одну затяжку и смотрю на белый фильтр с красным отпечатком. Определенно эта женщина умеет проникать глубоко. И сам хрен поймешь, как это произошло.

Когда я останавливаюсь во дворе и глушу мотор, мы оба не торопимся выходить. Сидим в полной темноте, где обостряются другие органы чувств. Я слышу ее дыхание, которое нельзя назвать спокойным, осязаемо чувствую какое-то вдруг возникшее напряжение. Оно и так между нами постоянно витает, но сейчас это что-то другое, без неприязни.

— О чем задумалась? — спрашиваю, чтобы хоть чем-то разбавить эту неловкую сцену.

Лиза резко выдыхает. Кажется, даже вздрагивает и отвечает:

— Ни о чем. Устала.

Мы наконец-то выходим из машины. Лиза почти бежит к крыльцу, на ходу ища в клатче, скорее всего, ключи. Поднимается, роняет клатч, чертыхается, подбирая все. И чего она так нервничает? Это видно невооруженным взглядом, так что пусть даже не отнекивается.

Я включаю свет на крыльце и, подняв выпавшую связку, подаю Лизе. Она не смотрит на меня, но я и не прошу. Молча наблюдаю, как она снимает дом с сигнализации, дрожащими руками вставляет ключ в замочную скважину.