Туман над Смородиной - Катерина Самаркина

не выронив их на землю.

— Мун, они, должно быть, стоили тебе целое состояние!

— Вовсе нет, — он не смог сдержать широкой улыбки.

— Я не могу их принять, ты что…

— И куда мне их девать тогда, по-твоему?

— Подари тётушке Велене, ей по статусу положено драгоценности носить!

— Ну, уж нет! — громко возразил колдун, — Я выбирал их специально для тебя, значит и носить тебе, — увидев, что она снова хочет возразить, он закрыл ей рот ладонью, — и ты не будешь даже на секунду задумываться о том, сколько они стоят.

По тому, как смягчился взгляд Агены, он понял, что она капитулировала, и опустил руку, как вдруг она выдала:

— Тогда этот перстень точно твой! — она схватила его левую руку и надела кольцо на средний палец, — Вот так вот!

В ту секунду она выглядела очень гордой за себя. Настолько, что у Тумуна даже язык не повернулся возразить.

— Давай помогу серёжки надеть, — предложил он.

— Мои старые надо разгибать, тут инструмент нужен, — покачала она головой, продолжая разглядывать подарок. Мутные на первый взгляд невзрачные камушки в серебряной оправе переливались золотом и лазурью, когда на них попадал свет.

— Да зачем инструмент? Медь мягкая же, да гнутая от времени, давай, я попробую.

Подумав с секунду, она всё-таки повернула к другу своё правое ухо. Он оказался прав, тонкое колечко мигом разошлось, стоило только приложить минимальное усилие. Надев новую блестящую серьгу, Агена тут же ярко заулыбалась:

— Тяжёленькая, давай вторую тоже разогни! — и повернулась левым боком.

Агена выглядела самой счастливой на свете, и как же ей шли эти серьги! Тумун был так горд собой, что готов был ещё хоть десять раз поспорить с женщиной-торговкой у всех на виду.

— Ты теперь как самая настоящая царевна, — сказал колдун, и Агена тут же выпрямилась.

— А может я и есть настоящая царевна? Своих мамку с папкой я не знаю, но слышала, что государи Земель Самоцветов все такие же рыжие, как и я!

— Царевны не бывают ведьмами, — посмеялся Тумун, — и я очень рад, что ты ведьма, а не царевна, потому что с царевнами простым колдунам, как я, дружить нельзя.

— Я бы с тобой дружила, даже если бы была царевной. И ты не простой колдун, а самый-самый лучший, слышишь?

— О, я польщён, Ваше царейшество, — Тумун шутливо склонил голову и получил кулаком в плечо.

— Так уж и быть, прощаю, — великодушно ответила Агена, сверкнув голубым сиянием в ушах.

Колдун поднялся с земли, отряхивая штаны от сухих еловых иголок и протянул руку ведьме.

— Пойдём, надо вернуть тебя домой, пока тётушка Велена не сошла с ума от беспокойства.

Агена тяжело вздохнула, предвкушая длинную гневную речь от старой ведьмы, но, смирившись, подала руку в ответ.

— Пойдём.

Глава 8

— Ваше превосходительство, вы думаете, уже пора действовать? — мутноглазого мужичка пронзил холодный взгляд.

— Я и без того слишком долго медлил, — стальной тон заставлял тени в углах ночной комнаты трястись от страха.

— Н-но как же девчонка?

— А что с ней? — бархат дорогого кафтана заструился светом, льющимся в дом из открытого настежь окна.

— Что если этот щенок ей всё рассказал?

Мужчина рассмеялся и подошёл к большой кровати.

— Поверь мне, если бы он рассказал, я был бы уже дважды мёртв, — он едва коснулся лежащего холодной рукой и тут же одёрнул её, — к тому же, я не считаю его настолько умным, чтобы он был в состоянии сложить два и два.

— Ваше превосходительство, — несмело обратился скрипучий голосок, — ваше превосходительство, не слишком ли вы резки? — мужичок говорил это, не поднимая головы и не разгибая спину.

Мужчина запахнул балдахин чужой постели и отошёл от неё.

— Поздно думать о таких пустяках. — расстегнув верхнюю пуговицу из серебра, он направился к двери, кинув помощнику, — буди слуг, пусть знают, что их светлейшество отошёл на Тот берег.

…

Тумун резко вскочил и чуть не свалился с кровати — в дверь неистово ломились и кричали люди.

— Спит, пока у нас такое творится?!

— Что он ещё задумал? Это точно его рук дело!!

— Правильно говорили, у них давняя ссора была, вот и расквитался!

— Как у него только рука поднялась?!

Колдун поднялся с кровати, глотнул воды, чтобы смочить саднящее горло и, как был — босой и растрёпанный, открыл тяжёлую дверь.

Толпа вмиг смолкла, увидев его: сведённые над пронзительными серыми глазами брови, крепко сжатые кулаки. Его по-прежнему боялись, но холодная ненависть была сильнее страха. В свете принесённых кем-то смоляных фонарей Тумун разглядел ночных гостей — около десятка, мужчины и женщины. Жители деревни, все до единого — работники дома старосты.

— Что стряслось в такой поздний час? — голос Тумуна был бесцветным и по-прежнему хриплым, но от этого не менее твёрдым.

Вместо ответа он получил надменный взгляд серебристых глаз души самого деревенского главы. Колдун ядовито усмехнулся.

«Говорил же, не больше года жить осталось», — подумал он про себя.

В толпе послышался шёпот:

— Ему что, правда смешно? Какое бесстыдство…

Тумун резко оглянулся, заставив людей замолкнуть, и вдруг увидел мелькнувшую позади толпы тень. Он вновь посмотрел на старосту — его со всех сторон обступали безликие тени.

«Так, а вот это уже проблема», — нахмурившись, подумал он про себя, но вслух спокойно произнёс:

— Возвращайтесь по домам. Закройте окна и двери, не выходите до утра, вам тут делать нечего.

Люди нехотя побрели прочь, унося с собой свет фонарей. По мере того, как живой огонь уходил прочь, тени вокруг собирались в густые толпы. Не успел Тумун сделать и шага обратно в дом, как его дёрнули за плечо, разворачивая обратно.

— Чавой-то ты нас гонишь, колдун? Аль и правда навёл проклятье на нашего старосту, и теперь замести следы хочешь? — мужчина средних лет до боли сжимал руку, со злым подозрением заглядывая в глаза.

Тумун не отвёл взгляда, а лишь вывернулся из железной хватки и сухо прошелестел:

— Уходи прочь, коли жизнь дорога. Не задерживай меня, иначе к утру всем худо будет, — и захлопнул тяжёлую дверь.

Медленно вдохнул, сосчитал до десяти. Выглянул в окно и, убедившись, что мужчина ушёл восвояси, резко выдохнул, крепко зажмуривая глаза.

Влип. Снова.

Да сколько же это может продолжаться?!

Времени на панику совершенно не было, он взял бумагу, серебряный нож с резной рукоятью и обоюдоострым лезвием и вновь выбежал в ночной холод.

Его ждала тяжёлая ночь.

Дверь в дом старосты была распахнута настежь, а его тёмные углы кишили странными и до сей поры неведанными Тумуну тенями. Они не предпринимали попыток напасть и