Зеркало и свет - Хилари Мантел

– Как видите, я могу и без клинка.

Они уходят. Он пожимает плечами:

– Я человек.

– Конечно. – Ризли произносит это как похвалу. – Что сообщают из Клеве?

– Восторгов по поводу дамы и ее внешности не высказывают. Но я не отчаиваюсь. Никто ее толком не видел, там женщин держат почти что взаперти. Говорят, она добрая. Возраст подходящий. И клевские советники, как я слышал, заинтересованы.

Настолько заинтересованы, что подождут сватать ее за другого. Анна. Двадцать два года. Замужем не была.

Король ждет: лицо опухшее, глаза красные, голову поворачивает так, будто это тяжелое усилие.

– А, вот и вы, Сухарь.

– Норфолк желает аудиенции. Грозится поговорить с вами по-отечески.

– Да? – Генрих выдавливает улыбку. – Будем надеяться, я окажусь лучше молодого Суррея. Постараюсь его не позорить.

– Он говорит, что ваш долг – жениться снова.

Король смотрит в стену:

– Я бы хотел провести остаток дней в целомудрии.

– Парламент тоже обратится к вашему величеству с такой просьбой.

– Что ж, тогда мне следует поступиться собственными желаниями. Наверное. – Король вздыхает. – Как там вдова, мадам де Лонгвиль? Я чувствую, что если и могу заинтересоваться женщиной, то только ею. Благородному дому Гизов польстит такое сватовство.

Ему описывали Марию де Гиз: рыженькая, живая, веселая, двое маленьких сыновей, полгода как вдовеет.

– Говорят, она очень высокая.

– Я и сам очень высокий.

Он думает: отправим Ганса написать ее портрет, а заодно и рост измерить.

– Есть затруднение, ваше величество. К ней сватается король Шотландский.

Генрих, ледяным тоном:

– Я не назвал бы это затруднением.

– Семья может упереться насчет приданого.

– Что, торговаться со мной? – Король раздосадован. – Есть и другие француженки. И вообще, я еще не сказал, что снова женюсь. Такого сокровища, как Джейн, мне больше не сыскать. – Трет глаза. – Вернитесь к этому разговору через неделю, милорд. Возможно, я сумею дать вам более удовлетворительный ответ.

Дорогу ему заступает Джейн Рочфорд, только что от бдения у гроба, на негнущихся ногах, усталая и злая.

– Мне нужны указания.

Он останавливается. Медленно улыбается:

– А вы их исполните?

– Мы, дамы, не знаем, как нам быть без госпожи. Нам уезжать или оставаться?

Двор королевы распущен, леди Мария намерена уехать в Хансдон или куда-нибудь еще. Если не будет новой королевы, то фрейлины не нужны.

– Но если нас всех отошлют, – продолжает леди Рочфорд, – то что нам делать, если внезапно появится новая королева?

– Смотрите на старших, – отвечает он. – Леди Сассекс, леди Рэтленд.

– Когда я стану настолько старшей, чтобы со мной считались? – язвительно спрашивает она. – Я служила уже трем королевам и надеюсь послужить четвертой.

– Дядя Норфолк хочет женить короля на француженке.

Она смеется:

– Не иначе как французы его подкупили. Я думала, он предложит очередную Говард. У вдовствующей герцогини в Ламбете полный дом девиц.

– Может, ни одна еще не достигла брачного возраста?

– Король наверняка женился бы на Бесс Сеймур, не выйди она за вашего сына. Он никогда не останавливался на одной женщине в семье. У Джейн нет других сестер? Знаю, Библия не разрешает. Но король теперь – глава церкви. И мы знаем, как он относится к Писанию. «Читайте дальше, господа, где-нибудь точно написано наоборот!»

– У вас чересчур острый язык, – говорит он. – Я не всегда смогу вас спасать.

– Спасать меня? Вы этим занимаетесь? – Джейн Рочфорд встряхивает черными юбками, трет ноющую спину. Иногда он видит в ее глазах сосредоточенность, будто она силится понять, где ошиблась поворотом. Оставляешь за собой след из хлебных крошек, их съедают вороны. Бросаешь вишневые косточки, из них вырастают деревья. – А как ваши молодожены? Счастливы? Бесс ходит с загадочным видом. И у нее наметился второй подбородок. Если я не ошибаюсь, вы скоро станете дедом.

Он в тех летах, когда теряешь старых друзей. В ноябре проводили Хемфри Монмаута. Он хотел пройти с погребальной процессией, но Рейф сказал:

– Поберегитесь, сэр. Монмаут когда-то покровительствовал Тиндейлу. Не сердите короля, не рискуйте ради покойника.

Те, кто был на кладбище, рассказали, что хоронили рано утром, еще до рассвета, очень просто. Согласно воле покойного не было ни свеч, ни других папистских атрибутов. Хемфри просил обойтись без колокольного звона, но звонарям все равно заплатить. Очень в духе Монмаута с его всегдашней заботой о бедных.

Он, лорд – хранитель малой королевской печати, убрал серебряный кубок, завещанный ему Монмаутом, и поехал в Мортлейк к Грегори и невестке, заранее известив, что в следующие две недели не принимает ни по какому делу, кроме королевского. До сих пор Кромвель на любую работу бросался, как собака на мясо, но сейчас он удручен, и не только смертью королевы, но и тем, что не может добраться до Рейнольда.

Генрих говорит:

– Вы обещали мне покончить с Полем. Вы сказали: «Когда он доберется до Италии, мои люди подкараулят его на выходе из дома или на дороге».

– Ваше величество, я не знаю, как подкараулить человека, который никогда не добирается туда, куда едет. Мои люди его ждут, а он падает с лошади, и его уносят в гостиницу, и там он три дня лечит ушибы. Мы подстерегаем его в следующем городе, потом узнаем, что он сбился с пути, дал кругаля и вернулся туда, откуда выехал. Он так глуп, что его не убить.

Генрих говорит:

– Вам придется самому научиться быть глупым, а, Сухарь?

На Рождество, даже если ему не полегчало, надо быть в Гринвиче. Придворных немного, все по-прежнему в черном. Акробат, мастер Джон, пытается их веселить. Вместо музыки и танцев – пьесы, призванные возбудить у короля интерес: маски с фантастическими замками, в которых томятся принцессы. Король следит взглядом за Маргарет Скипуит, бойкой молоденькой фрейлиной. «Он же такого не сделает? – спрашивает лорд-канцлер. – Не подарит леди Марии мачеху младше ее самой?»

Лорд-канцлер щебечет:

– Энн Бассет просто загляденье. Дочка леди Лайл.

– Она получила французское воспитание, – отвечает он. – Как Анна Болейн.

Одли хмурится:

– Зато вроде не строптивая. Я видел, как он на нее смотрит. И на английском она неплохо говорит.

– Но не умеет на нем писать, да и на французском пишет с грехом пополам.

– Что? – Одли таращит на него глаза. – Вы читаете ее письма? Маленькой Энн Бассет?