“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг. - Андрей Платонович Платонов

техническое напряжение строительства нашего – не есть обожествление вещи, – машины, а только утверждение воли человека – Крашениной, Пужаковых, Абраментовых, воли классового человека, воли класса к победе. 4-й акт надо изменить, в нем падает высокое напряжение всей пьесы. Пьеса дает целеустремленность. Пульт – это образ высокого напряжения всех наших путей, всего нашего строительства жизни, она дает пафос героики – отсюда ее идеологическое значение” (Страна философов, 2011. С. 618). Платонов продолжал встречаться и общаться с Тальниковым и позже, о чем свидетельствует адрес критика в записной книжке 1934 г., а также дарственные надписи на книгах “Река Потудань” (1937) – “Давиду Лазаревичу Тальникову – моему старшему товарищу и другу. Андр. Платонов. 29/IХ 37 г. (ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 5. Ед. хр. 10. Книга была передана Марии Александровне П. Трошкиным, которому ее подарил сын Тальникова); “Рассказы о Родине” (1943) – “Давиду Лазаревичу Тальникову – Вы меня узнали, когда я был никем не узнанным. Декабрь 1944. А. Платонов” (РГБ. Ф. 487. К. 36. Д. 10). Тальников высоко ценил новаторскую режиссуру Мейерхольда, однако не раз критиковал сценарную политику театра, особенно в части выбора современных пьес (“Клоп” В. Маяковского, “Выстрел” А. Безыменского, “Вступление” Ю. Германа и др.). О постановке “Клопа”: “Всё это первостепенная халтура, технически грамотная ввиду наличия опыта и всяких лабораторных возможностей театра Мейерхольда, но вполне отвечающая идейной и литературной халтурности пьесы. Впрочем, справедливость требует отметить, что спектакль как таковой, в своих заданиях сделанный опрятно и технически точно, все же выше самого материала пьесы” (Жизнь искусства. 1929. № 11. С. 10).

572

Ответ Мейерхольда не выявлен. С новым спектаклем к юбилею революции ГосТиМ уже определился, в это время шла работа над сценарием по роману Ю. Германа “Вступление” (премьера состоялась 28 января 1933 г.). Тальников дал резко отрицательную оценку сценарию Германа: “Он [Мейерхольд] – один истинный творец и истинный актер своего театра, он и есть «театр Мейерхольда» даже при плохом выполнении и осуществлении его идей. В этом можно было лишний раз убедиться в настоящем сезоне на таком преплохом спектакле, как «Вступление». Пьеса – вернее, совершенно ничтожный сценарий, – никак не могла вдохновить Мейерхольда. Чувствовалось, что он увял здесь как-то, автоматически разрешал задачи своей постановки. Но стоит проскучать весь вечер из-за тех двух-трех моментов подлинного театрального искусства, по-настоящему высокоталантливых и острых озарений в этом спектакле, которые не так часто найдешь в чистых, гладких и примазанных спектаклях других театров” (Тальников Д. Драматургия Сухово-Кобылина и театр Мейерхольда // Театр и драматургия. 1933. № 4. С. 37).

573

С 26 июля по 13 августа Платонов находился в командировке в Ленинграде от треста “Росметровес”, где он в это время служил (см.: А. Платонов – инженер треста “Росметровес” / статья и публикация Е. Антоновой // Страна философов, 2000. С. 789).

574

Платонов отослал Горькому протокол обсуждения пьесы “Высокое напряжение” на заседании худполитсовета Московского драматического театра (б. Корш) от 5 июня 1932 г. (см. примеч. 1 к п. 162). В 1930 г. во всех театрах были созданы худполитсоветы, призванные решать главные идеологические задачи реконструктивного периода. Не только театры брали шефство над заводами и фабриками, давали шефские спектакли, но и рабочие и инженеры заводов и фабрик наделялись высокими шефскими полномочиями. Так, шефом Ленинградского театра оперы и балета являлся Путиловский завод; МХТ – трамвайный парк, театра Революции – завод “Электросвет” и т. п. Худполитсоветы театров наделялись большими полномочиями – проводили чтение и “художественно-политический разбор” пьес, давали заключение о пьесе и ее рекомендации к постановке; участвовали в обсуждении репертуара театра и подготовке спектакля; были случаи, когда рабочий с завода, возглавивший худполитсовет театра, становился по совместительству заместителем директора театра и т. п. (информация дана по журналу “Рабис” за 1932 г.). Обсуждения пьес на худполитсоветах вошли в литературную и театральную жизнь, о них постоянно сообщала литературная и театральная пресса. В литературных кругах (и в печати) 1932 г. широко обсуждалось выступление Ю. Олеши на Всесоюзной конференции драматургов в Ленинграде (январь 1932 г.). Олеша дерзко заявил, что, несмотря на все обвинения критики в адрес его пьесы “Список благодеяний”, он считает себя пролетарским писателем и работает для пролетариата, а уверенность в этом ему дали рабочие ленинградского Путиловского завода: / “…критики ошибаются; пьеса великолепно чувствуется, смотрится хозяевами жизни. Хозяин жизни чрезвычайно радушен, чрезвычайно гостеприимен <…>. Вот когда я понял, что пишу для хозяина. Я получил глубочайшее удовлетворение, когда видел, как смотрят рабочие – хозяева жизни – эту пьесу. В результате у меня получилось глубокая, святая, музыкальная уверенность в том, что я пишу именно для пролетария, и эту уверенность во мне никто не разобьет” (Советский театр. 1932. № 3. С. 30). Для многих писателей апелляция к рабочему читателю оставалась едва ли не главным аргументом защиты написанных произведений.

575

Над пьесой “Высокое напряжение” Платонов начал работать летом 1931 г. – в разгар кампании вокруг “Впрок”; одна из ее первых редакций (“Объявление о смерти”) была завершена в конце 1931 г. Производственная пьеса предлагалась литературной общественности как зримый реальный материал, свидетельствующий о мировоззренческой перестройке писателя после ошибочной колхозной хроники “Впрок”. Платонов продолжал работать над пьесой все тридцатые годы (дописывал и переписывал отдельные эпизоды, вносил правку, давал новые названия), предлагал к изданию (пьеса даже включалась в планы издательств) и постановке (впервые опубликована в 1984 г.).

576

Рабочие и инженеры московских заводов поддержали пьесу Платонова: “Вещь сильная, но необычная, и сразу захватить ее трудно, не в пример другим пьесам. Это – уже будущее, социализм. Для постановки трудна. Здесь не только люди, но и вещи играют (пульт). Удастся ли, хватит ли сил у театра осилить эту пьесу”; “Это первая из всех читанных нами пьес, которая всех заинтересовала, очень и очень хорошая. В других театрах нет таких пьес о будущей технике и технич<еской> интеллигенции. Но нужно, чтобы лирика была и на заводе, не только в 1-м акте. Многие выражения пьесы сделаются крылатыми. Нужно смягчить немного ужаса (гробы, огонь). В пьесе не только конец 2-й пятилетки. У нас уже имеются кольца районных включений. Театр на этой пьесе только выиграет”; “Пьеса очень талантлива. 1-й акт превосходен. <…> Эта пьеса – настоящее острое талантливое искусство”. Идеологических пороков в пьесе пролетарии не выявили и, высказав ряд пожеланий присутствующему на обсуждении автору, единогласно рекомендовали пьесу к постановке в театре. К мнению рабочих и инженеров присоединились зав.