Медвежья злоба - Валерий Петрович Кузенков

акустическими, можно и при помощи пятой точки, раз пошла такая пьянка, – отпугивают диких птиц, возвращающихся по весне на свою историческую родину. Ещё лазят по деревьям, ломают гнёзда грачей, ворон, галок и сорок. Те, бедные, кружатся над борцами с птичьим гриппом, каркают и от страха гадят прямо им на головы. Картинка получается неслабая.

А голуби – птички мира? Как их всех кончить в городах? Был один метод кировских парней-охотоведов. Позабылся за давностью лет, но, видно, пришла пора вспомнить и поделиться с главным санитарным врачом России. Нужно ночью с фонариками разом забраться на все московские чердаки, переловить там голубей и поотрывать им головы.

Отрываю взгляд от газетных страниц и спрашиваю товарищей, тряся газетой.

– Мужики, читали, что тут опубликовано?

– А как же!

– И что?

– Ничего. Одно слово – пандемия!

Читаю дальше вслух: «Уже сейчас пало и уничтожено более одного миллиона голов домашних птиц». Ребята слушают, молчат и пожимают плечами.

Чтобы отвлечься и переварить полученную газетную информацию, кипячу чайник и завариваю крепкий чай. Всем рекомендую. Глоток, другой – и вспоминается хорошее. Например, рассказ замечательного американского писателя Марка Твена «Как я редактировал сельхозгазету». Рассказ был им написан лет так сто назад, а сколько похожего! У Твена: «Брюкву не следует рвать руками, от этого она портится. Лучше послать мальчика, чтобы он залез на дерево и осторожно потряс его…» Или: «В настоящее время, когда близится жаркая пора и гусаки начинают метать икру…» Правильные строчки. А каково изложение! Может, и авторы напечатанных рекомендаций тоже в детстве читали Марка Твена, а сейчас вспомнили рассказы и пошли по его стопам? Ведь тогда Твен выполнил то, что задумал. После его редактирования сельскохозяйственная газета стала самой читаемой и тиражи её увеличились в разы.

Перевернул страницу газеты. Оказался прав! Прочитанный рекомендательный документ о борьбе с гриппом птиц затронул сердца многих, не только моё. «Вице-губернатор края сказал, что беда пришла к нам и постучала в дверь… Охоту закрыть…» «Губернатор области сообщил, что угроза птичьего гриппа весьма актуальна. Необходимо по областям создавать штабы по ликвидации птичьего гриппа». В другой области рассматривается возможность проведения отстрела дичи в местах массового скопления птицы у населённых пунктов. В другой санитарно-эпидемиологическая комиссия при областном правительстве охоту весной закрыла, о чём отчиталась перед народом, чем спасла нас всех от страшной птичьей гриппозной пандемии.

Прямо не сообщения, а сводка с фронтов о борьбе россиян с врагом – перелётными птицами.

Автоматически продолжаю смотреть на газетные страницы. Ох! Бросило в жар! Очередные рекомендации: «На водоёмах, где много птиц, их помёт может прилипнуть к рыбьей чешуе. Рекомендуем пойманную рыбу почистить, помыть и только тогда готовить…»

Тут пахнет уже не пандемией, а общей шизофренией. Скоро и рыбу запретят ловить летом на удочку. Потом ягоды в лесу собирать. Могут запретить картофель и капусту сажать и собирать. Яблоки, груши и сливы не рвать с деревьев – птички же летают там где хотят и гадят где им вздумается. Да, дела! Холодный пот в который раз течёт по телу. Хватит читать. Закрываю газету.

Звоню в деревню другу, охотоведу-однокашнику, к которому собирался поехать на открытие весенней охоты:

– Привет!

– Привет!

– Как дела?

– Отлично! Приезжай к нам на охоту.

– Что? На какую охоту? – Мой голос дрожит.

– Ты что, в своей Москве совсем свихнулся? Весеннее обострение? – Слышно, как товарищ смеётся.

– Пандемия же! – кричу я.

– Совсем дурак! Наши птицы гриппом не болеют, а посему у нас весенняя охота открыта.

– А если народ погибать начнёт, что тогда?

– Тогда и посмотрим. Что ему, народу, будет? Бабы русские ещё нарожают, было бы от кого! – Он ржёт в трубку. – Только перед приездом ко мне в областной центр не забудь заскочить и взять там путёвку и лицензии на гусей и вальдшнепов. С подсадной уткой на селезней охота, к сожалению, закрыта. От вас, из Москвы, письмо было, кто-то особо умный подписал. Фамилии того мужика не помню. Кажется, на «о» начинается и на «о» заканчивается. – Товарищ хмыкнул. – Ещё водки бери побольше. А памятку, как теперь себя на весенней охоте вести, тебе в охотобществе выдадут вместе с путёвкой. – Опять смех.

Разговор с другом закончился.

– Что там? Неужели у кого-то в области открыта охота? – спрашивают парни.

Киваю головой.

– Поедешь?

– А куда деваться? Договаривался же заранее.

– А грипп птиц? Пандемия?

– Посоветовали водки побольше взять, марлевую повязку, резиновые сапоги и перчатки.

– Ну, тогда ни пуха тебе и ни пера! – Ребята улыбаются.

– К чёрту вас!

Вечером сборы на охоту. С рассветом мне выезжать. Собираю вещи: ружьё, патроны, одежду, водку. Жена смеётся.

– Не много ли ты взял водки?

– Чем больше, тем лучше. На всякий случай. Для профилактики птичьего гриппа.

– Ты добытых птиц домой не вези. Не дай бог, нас всех перезаразишь. Там ешь. В лесу.

– Ты что такое говоришь! Для чего же я тогда на охоту еду, если не за добычей.

– Не знаю, за чем ты едешь. Лучше закопай в землю свою дичь, если без охоты тебе не живётся.

– Хорошо! Закопаю всё, что добуду, – соглашаюсь я.

У самого ощущения, как на войну ухожу. Итог: бессонная ночь. Только глаза закрою, как сразу вижу летящих надо мною птиц. Они машут крыльями, чихают и кашляют и ещё гадят и гадят. Прямо на меня. Одно слово – грипп…

Утром, провожая меня, жена только спросила:

– Собаку разве не берёшь? Вон как скачет по дому. Радуется.

– Нет, – сказал я, как отрезал. – В эту охоту буду один. А она пусть ещё поживёт. Какие её годы? Самый возраст.

– Ну-ну! – усмехнулась жена.

Дорога свободна от машин. Выходной, и ещё рано по времени. Московский народ отсыпается и пока не думает ехать на природу. Обращаю внимание на берёзу у обочины. Скворцы, их там сидело штук шесть, может семь, осмотрелись, погалдели и все разом сорвались с веток. Полетели над домами в сторону леса. «Покакали, заразили народ и полетели помирать», – подумал я и горько усмехнулся.

У последнего дома папа и сынок приколачивают к дереву скворечник. Ну не дураки? Папа ладно, мужик уже, пожил, хотя по виду и не старый. А ребёнок только жить начинает. Совсем карапуз. С виду здоровый, розовощёкий. Жалко пацанёнка. Лица у них довольные, радостные, думают, что доброе дело делают.

Я перекрестился и вздохнул:

– Прости их, несмышлёных, Господи. Ведь не ровён час от птиц и погибнут. Сами, их мама и жена, а дальше – больше. Погибнет от птиц весь городской люд.

Я остановил машину. Любители птиц только слезли с