Князь Владимир - Юрий Никитин

– Раздевайся, – велел он.

Она как стояла посреди комнаты, так и упала на колени. Рукипростерла умоляюще:

– Прошу, не глумись!

Нет, сказал он себе. Не срывать с нее одежду. Мужчинпозорит, когда их раздевают силой, а женщин – совсем нет. Они чувствуют себяуниженными, если вот так велят раздеваться самим… Надо бы еще пару воеводпригласить! Ладно, в другой раз.

Не отрывая от него глаз, она начала медленно снимать одежду.Он чувствовал такое дикое ликование, что в ушах стоял грохот, а перед глазами поднималаськрасная пелена, сквозь которую жертва казалась еще беспомощнее.

Вот она власть: взять жен врага и пользовать их какналожниц! И нет выше радости.

Как Владимир и обещал волхвам, на месте захудалого капищасразу же начали возводить храм. Место удобное, из верхних окон княжескоготерема видно, место просторное, зевак вместит тысяч пять, а то и семь. Близко иот берега, чтобы носить живую рыбу, и от дороги, по которой гонят в город скот.

Волхвы разметили круг, пятьдесят шагов от одной стены до другой.Рабы привычно копали ров, насыпали вал. Несс, верховный волхв, указал этимпленным чужакам, чтобы главный вход сделали точно на запад, куда западаетсолнце – Хорс, чтобы солнечные потомки Даждьбога стояли лицом к востоку.

У славян начало всегда берет верх над концом, так гласитпокон, потому что они еще молодой народ. Хотя по возрасту самый старый из всехживущих: еще при фараоне Псамметихе их предки спорили, чей народ древнее, ижители страны Хапи не смогли доказать свою большую древность. Потому фараон,разъярившись, велел начать войну против северных соседей.

Тогда славяне, которых еще звали скифами, сказали: безуменваш владыка, он затеял войну с нищими. Даже если выиграет войну, то ничего неполучит, а если проиграет, то потеряет все. Потому не станем ждать его войска,сами пойдем навстречу. И так быстро ринулись, захватывая как саранча страны,что вскоре вышли к Египту. Фараон в страхе вышел навстречу с богатыми дарами,слезно умолял пощадить его царство, признал скифов самым древним народом, коим принадлежитпервородство на белом свете! С той поры это тоже отражено в орнаменте Хорса.

Нессу помогали трое младших, из которых выделялся один, сизуродованным сизыми шрамами лицом, ковылявший на деревянной ноге. В немчувствовалась мощь, даже руки были перевиты толстыми жилами и синими венами, ноеще больше силы Владимир углядел в глубоко запавших глазах. Волхва словно бысжигал изнутри огонь, он даже изуродованный жил и двигался быстрее других.

Когда он только успевает, подумал Владимир невольно. Ведь всякийраз оказывается под рукой, когда в нем нужда, в остальное же время живет иработает так, будто князя не знает вовсе!

Работа шла споро. Когда пришла пора храм делить на двечасти, рабов прогнали. Не всякий свободный может ступить вовнутрь! Рабы же пустьготовят двор вокруг капища, обносят высокой оградой. После свершения обрядовили кровавой жертвы боги иной раз насылают грозу, потому нужны навесы…

Большая часть капища отведена для всех свободных. Малая жепойдет под святилище, где вспыхнет вечный огонь, где встанут боги капища, кудамогут заходить лишь волхвы и огнищане, которые поддерживают вечный огонь.

– Быстрее, быстрее, – торопил Несс, он тревожнопосматривал на небо. – Нужно закончить раньше, чем Стрибог приведет сюдаПеруна с его молоньями…

– Стены возводить из камня?

– Стены потом. Давай крышу. Острую, повыше.

Пока свободные работники поднимали крышу, явились младшиеволхвы. Несли вороха медвежьих шкур, на телеге привезли оленьи рога, черепакабанов и медведей, пардусов, – стены надо украсить, боги любят жить вкрасивых домах.

– Потом, – отмахнулся Несс. – Кладите прямона камни, святилище будет там. А пока помогайте ставить столбы для крыши!

Волхвы покорно бросились помогать теслярам. Работа пошла ещебыстрее. Столбы, резные и разрисованные, поднялись по всему кругу. Плотникизанялись крышей, уже сами то и дело поглядывая на темнеющее небо.

Колесница Перуна грохотала на небесных камнях все ближе.Иногда в далеких тучах поблескивало, но дождь был еще далеко. Тесляры торопливоперекликались, никому не хотелось, чтобы их гроза застала на крыше.

Владимир бросил поводья отроку, а у колодца, завидя князя,поспешно завертели воротом. Цепь скрипела, из зева колодца несло прохладой.Владимир на ходу сбросил рубаху, отшвырнул. Из-за края сруба показалась бадья,расплескивая воду. Владимир подхватил за мокрое холодное днище, поднял и, держана весу трехпудовую тяжесть, долго и жадно пил.

Гридни и девки с полотенцами терпеливо ждали. Наконец князьвскинул бадью над головой, вылил на себя студеную родниковую воду. Даже гриднис воплями разбежались во все стороны.

Князь грохочуще рассмеялся. К нему подошла высокаярыжеволосая девушка с полотенцем в руках. В зеленоватых глазах был восторг егосилой и бесшабашием.

– Вытри спину, – велел Владимир.

Раскалившийся за жаркий день, как болванка в огне, он почтине ощутил ключевой воды, от которой иного сводили корчи. Сильные руки потерлиспину, поясницу, и он тут же ощутил желание.

Повернулся, взглянул в упор. Она не отвела взор, взеленоватой глубине было насмешливое понимание. Редкие веснушки вокруг носатолько подчеркивали ее редкую своеобычную красоту.

– Пойдем, – велел он, – разомнешь мне спину.

Она отдала рушник одной из подруг, а Владимир покаподнимался в свою комнатку, встречным гридням отдавал наказы и едва не забыл орыжеволоске. Уже у своей двери заметил краем глаза ее цветастое платье,ругнулся. Не превращается ли он в похотливого козла, что готов вскакивать налюбую девку? Уже Тавр смеется, что он завел десятка три жен, с полста наложниц,а вдобавок не пропускает ни одной оттопыренной задницы… Дурень, ничего непонимает. Если он долго не мнет женщину, то в самые умные мысли начинаютпробиваться видения, как он у какой-нибудь задирает платье, с наслаждениемвходит в мягкое, женское… Тьфу! Лучше это сделать сразу, ему препону нет, на тоон и всевластитель. Зато потом, не успеешь портки завязать, мысли такиеясные-ясные!

Едва задрал ей подол, за дверью послышались голоса. Гридень,судя по тону, хотел воспрепятствовать. Голоса стали громче, раздраженнее. Дверьраспахнулась. Владимир, держа в руках роскошные ягодицы, оглянулся:

– А, Тавр… Заходи! Я сейчас освобожусь.

Тавр хмыкнул, подошел к столу, ногой придвинул стул с резнойспинкой, сел. Владимир чувствовал на спине критический взгляд боярина. Он сжалягодицы сильнее, девка ойкнула, рывком притянул ее к себе. Она вскрикнулагромче, а он уже ощутил приближение ослепляющей животной радости, после чего онсразу бывал готов для умной беседы, прикидок на завтрашний день, любой труднойработы мозгами.