Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе

империю у маньчжуров, этих выскочек, чьих предков чжурчжэней некогда раздавил Чингисхан. «Неужто мы станем рабами тех, кем повелевали? Империя – наследство наших предков!»

Чтобы объединить все монгольские народы, Галдан намеревался включить в свою клиентелу четырех халхасских ханов. Ему на руку играла их раздробленность, в частности соперничество между Дзасагту-ханом и Тушэту-ханом. Он заключил с первым союз против второго. Скоро у него появился наизаконнейший мотив для вмешательства. Войска Тушэту-хана Цагун Дорджи, под командованием его брата, Джебдзун дампа[283], победили Хару, Дзасагту-хана, который во время бегства утонул, а затем вторглись на джунгарскую территорию и убили брата Галдана.

Галдан отреагировал решительно: в начале 1688 г. он в свою очередь вторгся на территорию Тушэту-хана, разгромил на Тамире, притоке Орхона, его войско и разрешил своим людям разграбить чингизидские храмы в Эрдени-Дзу, в Каракоруме – видимый знак того, что восточных монголов во главе монгольских народов сменили джунгары. Убегая от Галдана, Тушэту-хан и других халхасские ханы (даже Цэвенжав, брат и наследник последнего Дзасагту-хана, убитого Тушэту), искали спасения в районе Куку-хото, в стране тумедов, на северо-западной границе Шаньси, под покровительством китайской империи, моля о помощи маньчжурского императора Канси. Подчинив себе район Орхона и Тулы, Галдан отправился в долину Керулена, к границам Маньчжурии (весна 1690 г.). Вся страна халха была завоевана джунгарами, чья империя теперь простиралась от Или до Буйр-Нура. Галдан даже осмелился двинуться на Внутреннюю Монголию по дороге из Урги на Калган.

Император Канси не мог допустить, чтобы у ворот Китая сформировалась новая монгольская империя. Он выступил навстречу Галдану и остановил его в Улан-Путуне, между Калганом и Ургой, в 80 лье от Пекина. Артиллерия, созданная иезуитами для Канси, не позволила Галдану выиграть сражение. Новый Чингисхан, оробев, оставил страну халха (конец 1690 г.). В мае 1691 г. Канси собрал в Долон-Норе съезд, на котором главные вожди халха, во главе с Тушэту-ханом и Сэцэн-ханом, признали себя вассалами китайско-маньчжурской империи, которой отныне должны были платить дань, получая взамен пенсион из императорской казны, и соединялись с империей узами личной верности, которые в дальнейшем время от времени укреплялись брачными союзами. Следует отметить, что, хотя эта система использовала китайский опыт отношений с «варварами», она в первую очередь основывалась на связях монгольских ханов с китайским великим ханом, как кочевников с кочевниками. Так что когда в 1912 г. маньчжурская династия будет свергнута и ее сменит Китайская республика, монгольские князья сочтут себя свободными от клятвы верности и объявят себя независимыми.

Война между Галданом и империей возобновилась в 1695 г. Галдан вновь пересек страну халха и дошел до долины Керулена, где собирался помочь живущим на реке Нонни хорчинам, которых надеялся вырвать из имперской клиентелы. Но хорчины известили обо всех его замыслах пекинский двор. Весной 1696 г. император Канси выступил против него со всеми своими силами, от Калгана направился прямиком на Керулен и прошел его берегом, преследуя врага[284]. Джунгарский хан вынужден был уклоняться от сражений, но главный полководец Канси, Фэйянгу, командовавший авангардом, настиг его на Туле и 12 июня 1696 г., и на сей раз благодаря применению артиллерии и мушкетов, разгромил при Чао-Модо, южнее Урги. Жена Галдана была убита, весь его обоз захвачен, все стада остались в руках императорской армии. Потеряв половину войска, джунгарский вождь побежал на запад, тогда как Канси с триумфом вернулся в Песин, а халха, спасенные победой императора, вновь вступили во владение своей территорией. Следующим летом Канси намеревался выступить в новый поход, чтобы отогнать джунгаров до Тарбагатая, но узнал, что 3 мая 1697 г. Галдан умер после короткой болезни.

Главной выгодой, извлеченной маньчжурским Китаем из его победы, стало окончательное установление его протектората над халха. Четыре халхасских хана, которых Канси спас от подчинения джунгарам, не могли ему ни в чем отказать. К ним были приставлены имперские резиденты, а в городе Урге, в самом центре их страны, размещен китайский гарнизон. Не считая этого, Канси, остававшийся еще слишком маньчжуром и хорошо понимавший психологию кочевников, поостерегся трогать национальную организацию восточных монголов. Он уважал древнее деление страны, одновременно племенное, военное и административное, на цугланы (сеймы или лиги), аймаки (племена или военные корпуса), кошигуны или кошуны («знамена») и сумуны («стрелы», то есть эскадроны).

С ордосами все обстояло иначе. «Различные племена, – отмечает отец Мостер[285], – были организованы в знамена (по-монгольски кошигун, по-ордосски гушу), по примеру восьми маньчжурских знамен и, хотя большинством из них командовали принцы, происходящие из древней правящей династии, некоторые из них, как, например, чахары и тумеды Гуйхуачэна, лишились их и были заменены маньчжурскими чиновниками… Лица, входившие в одно знамя, делились на несколько сумунов, а те, в свою очередь, на несколько карья. Сумунами командовали джангины, а карьями – джаланы. Результатом этой организации стало ослабление в большей или меньшей степени связей, соединявших знать (тайджи, тайши) и их подчиненных (албату), а также сокращение дистанции, разделявшей эту самую знать и простонародье (карачу)».

В территориальном плане Канси отнял у джунгаров отправную точку караванных путей в Восточный Туркестан, заставив мусульманского принца Абдаллах Тархан-бека, правителя Хами, признать маньчжурский суверенитет.

Джунгарское ханство при Цэван Рабдане (1679–1727)

Император Канси, довольный тем, что установил свой протекторат над племенами халха, и успокоенный смертью Галдана, не пытался покорить страну джунгаров в Тарбагатае. Он позволил племяннику Галдана Цэван Рабдану, сыну Сенге, взойти на чоросский трон. Тем более что Цэван Рабдан, которого Галдан когда-то пытался убить, под конец царствования последнего поднял против него мятеж. Так что пекинский двор решил, что во главе джунгарских племен стал его союзник. В действительности же для того, чтобы продолжить антикитайский курс своего дяди, Цэван Рабдан нуждался в упрочении своего положения на Тарбагатае и на Или. Этот последний регион особенно интересовал нового хана, поскольку он, вероятно, устроил свою столицу в Кульдже, а город на Эмеле оставил своему брату Цэрэн Дондубу.

В районе Или джунгары сталкивались с киргиз-кайсаками, мусульманами тюрками-кочевниками, которые главенствовали от Балхаша до Урала. Три киргиз-кайсацких орды, весьма слабо соединенные между собой, еще подчинялись единому хану Тауке (ум. 1718), известному, по словам Бартольда, как законодатель своего народа, при котором эти вечные кочевники достигли хотя бы минимальной организации и стабильности. Приблизительно с 1597-1598 гг., времен царствования хана Тауэккеля, киргиз-кайсаки отняли у узбекского, или шейбанидского, Бухарского ханства города Туркестан и Ташкент; сто лет спустя мы видим, как Тауке принимает в Туркестане русских (1694) и калмыцких (1698) послов. Находясь на таком уровне могущества и пользуясь неприятностями, доставленными джунгарам их войнами с Китаем, Тауке без колебаний убил джунгарских послов вместе с