Начало эры разума - Уильям Джеймс Дюрант

завести любовницу, но у него были другие вкусы. Тогда в тридцать семь лет, уступая требованиям всей Франции о дофине, он повторил попытку, и благодарная Анна подарила миру Людовика XIV (1638). Два года спустя она родила Филиппа I Орлеанского, который продолжил ценить мужское обаяние своего отца.

Людовик был королем несколько дюймов. Внезапно, еще шестнадцатилетним юношей, устав от наглости и разврата Кончини, он отдал тайный приказ о его убийстве (1617); а когда королева-мать запротестовала против такого конца своего фаворита, он сослал ее в Блуа и выбрал своим главным министром Шарля д'Альбера, который предложил этот удар и который теперь стал герцогом Люинским. Под давлением герцога и папы Павла V Людовик приказал гугенотам вернуть все имущество, которое они присвоили у церкви. Когда Беарн проигнорировал этот указ, он вошел в провинцию, заставил подчиниться и подчинил Беарн и Наварру — некогда личные владения его отца — прямому правлению короля. Гугеноты не оказали немедленного сопротивления, но в 1620 году их Генеральная ассамблея, собравшаяся в самом сильном городе страны, Ла-Рошели, потребовала возвращения возвращенной собственности, как принадлежащей народу, а не церкви; кроме того, она разделила Францию на восемь «кругов» и назначила для каждого из них главного администратора и совет для взимания налогов и сбора войск. Людовик заявил, что Франция не может терпеть такое государство в государстве. В апреле 1621 года он повел одну армию, а его генералы — три другие, против протестантских цитаделей. Несколько из них были взяты, но Монтобан под командованием Анри, герцога Роанского, успешно держался. Из-за некомпетентности генералов война затянулась на полтора года. Мирный договор от 9 октября 1622 года запретил протестантские собрания, но оставил Монтобан и Ла-Рошель в руках гугенотов. Во время этих кампаний умер Люинь (1621), и Ришелье поднялся к власти.

III. КАРДИНАЛ И ГУГЕНОТЫ

Как человеку пробиться на вершину? В те времена это помогало быть хорошо рожденным. Мать Армана Жана дю Плесси де Ришелье была дочерью адвоката в Парижском парламенте, а отец — сеньор де Ришелье, великий проректор королевского дома при Генрихе IV. Древний род Пуату унаследовал право рекомендовать королю кандидата на епископство Лусонское. Двадцатиоднолетний Арман был выдвинут Генрихом (1606). Будучи на два года слишком молодым для епископства, он поспешил в Рим, солгал о своем возрасте и выступил перед Павлом V с такой красивой латинской проповедью, что папа отказался от епископства. В этом свершившемся факте Ришелье признался в своей лжи и попросил отпущения грехов. Папа удовлетворил просьбу, заметив: «Questo giovane sarà un gran furbo» («Этот юноша будет великим плутом»).17

Молодой епископ называл свое епископство «самым бедным и скверным» во Франции, но в семье водились деньги, и вскоре у него появилась карета и серебряная тарелка. Он не считал свой пост ленивой синекурой; он усердно посвящал себя своим обязанностям, но находил время льстить всем влиятельным лицам и дергать за все провода. Когда духовенство Пуату выбирало делегата в Генеральные штаты (1614), Арман был их человеком. В этом собрании его серьезное лицо, высокая стройная фигура, почти юридическая способность ясно понимать проблему и убедительно ее излагать произвели впечатление на всех, особенно на Мари де Медичи. Через нее и Кончини он стал государственным секретарем (1616). Через год Кончини был убит, и Ришелье потерял свой пост. После недолгой службы у изгнанной королевы-матери в Блуа он вернулся в Лусон. Мари замышляла побег; Ришелье подозревали в соучастии; его сослали в Авиньон (1618); казалось, его политическая карьера закончена. Но даже враги признавали его способности, и когда Мари ночью выбралась из окна своего замка в Блуа и присоединилась к отряду мятежных аристократов, Люсон отозвал молодого епископа и поручил ему вернуть королеву-мать к разуму и королю. Ему это удалось; Людовик добился для него кардинальской шапки и назначил его членом Государственного совета. Вскоре превосходство ума и воли Ришелье стало очевидным, и в августе 1624 года, в возрасте тридцати девяти лет, он стал премьер-министром.

Король нашел в нем именно тот объективный ум, ясную цель, упорство в достижении целей и гибкость в выборе средств, которых ему самому не хватало; и ему хватило мудрости принять руководство кардинала в тройной задаче — покорить гугенотов, дворян и Испанию. В своих мемуарах Ришелье с благодарностью заметил: «Способность позволить себе служить [делегировать полномочия] — не самое последнее качество великого короля».18 Людовик не всегда соглашался со своим министром; иногда он упрекал его; всегда ревновал его; время от времени он подумывал о его увольнении. Но как он мог отвергнуть человека, который сделал его абсолютным королем Франции и верховным королем Европы и который приносил больше налогов, чем собирал даже Сюлли?

Дух кардинала проявился прежде всего в его отношении к религии. Он без обсуждения принял доктрины церкви, добавив к ним несколько суеверий, удивительных для столь мощного ума. Но он игнорировал утверждение партии «ультрамонтанистов» о том, что папы имеют полную власть над королями; он сохранил «галликанские вольности» французской церкви в отношении Рима; а в мирских делах он подчинил церковь государству так же решительно, как любой англичанин. Он изгнал отца Коссена, который, будучи королевским духовником, вмешивался в политику; по его мнению, никакая религия не должна смешиваться с государственными делами. Союзы, которые он заключал для Франции, были безразлично заключены с протестантскими и католическими державами.

Он решительно применил свои принципы к гугенотам, играющим в политику. Несмотря на мир 1622 года, они превратили Ла-Рошель в фактически суверенный город, подконтрольный их купцам, министрам и генералам. Из этого стратегически важного порта купцы вели торговлю со всем миром, а пираты отправлялись в плавание, чтобы захватить любую добычу или любой корабль, даже французский; через этот порт, с разрешения гугенотов, мог войти любой враг Франции. Людовик тоже нарушил договор: он обещал снести форт Луи, который постоянно угрожал городу; вместо этого он укрепил его и собрал небольшой флот в соседней гавани Ле-Блаве. Бенжамен (брат Анри) де Роан, сеньор де Субиз, командуя гугенотской эскадрой, захватил этот королевский флот и с триумфом отбуксировал его в Ла-Рошель (1625 г.). Ришелье построил еще один флот, организовал армию и сопровождал короля при осаде гугенотской крепости.

Субиз убедил герцога Бекингема отправить армаду из 120 кораблей