Отпетые плутовки - Татьяна Полякова

Сердце мучительно сжалось, и мысли всякие покоя не давали: счего это Сашка так стремительно уехал и мне “до свидания” не сказал? Побоялся,как бы на работе не узнали, что он, сотрудник шестого отдела, встречался… вобщем, наверное, так. Телефон ему известен и адрес тоже. Следовательно, поводдля паники отсутствует. Завтра, а может, даже сегодня, Сашка позвонит, и всестанет ясно.

Он не позвонил. Ни завтра, ни через день, ни через два. Яметалась с квартиры на квартиру, дежурила возле телефона, а он молчал. Янаписала записку: “Саша, позвони, пожалуйста, я жду”. Подумала, приписала“очень” и воткнула в дверь квартиры, где мы недавно жили. Вернувшись утром, увиделасвою записку и заревела. А потом полдня пялилась на телефон. На четвертый деньстало ясно: Сашка не позвонит. Я утешала себя тем, что у него дела, возможно,очередное опасное задание. Додумавшись до этого, я начинала реветь: мерещилисьвсякие опасности. Вдруг он ранен или того хуже…

Изрядно себя запугав, я решительно пододвинула телефон иузнала через справочное номер шестого отдела.

— Дежурный слушает, — заявили мне бодрым голосом.

— Простите, как позвонить Багрову? — кашлянув,спросила я.

— Кому?

— Багрову.

— А у нас такого нет.

— Как нет? Он капитан, Багров Саша…

— Нет, девушка, вы ошиблись. Может быть, в другомотделе.

— Подождите секунду, он к вам из района командирован,мне очень важно.

— Хорошо, я узнаю.

Я ждала, опасаясь того, что умру раньше, чем услышу ответ. Яуслышала, и он меня не удивил:

— Нет, девушка. Багрова у нас нет. Я повесила трубку,посидела, глядя на стену перед собой, и позвонила Юльке.

— Юля, я сейчас заеду, надо поговорить.

Тут необходимо пояснить, что три дня я всячески уклоняласьот встречи с отцом, ну и, конечно, с Юлькой. Отвечать на их вопросы, пока непоговорю с Сашкой, я не решалась. Папа проявил понимание и не настаивал. Теперьнадобность в секретности отпала, и я поехала к Юльке. Она меня ждала, чмокнулав нос, показала новое платье, я кивала, глупо улыбаясь, а потом попросила:

— Юлька, расскажи, что тут происходило, пока меня небыло. С самого начала. Мне надо разобраться.

— С самого начала? — удивилась она. — Всмысле, с того дня, как ты пропала?

— Ага.

— Ну то, что Димка дурак, ты знаешь. В общем, менты вдеревню приехали, в доме пусто, твоя машина брошена возле палисадника. И всё.Этот олух только на третий день пришел к нам. Павел Сергеевич… словом, разговорвышел неприятный, и отец его ударил… — Юлька сбилась, вытерла нос и продолжила:

— Сидели, как на иголках. Рано утром звонок. Требуютвыкуп. Отец сразу согласился. Условие поставил, что ты позвонишь, хотелубедиться, что жива. Ты позвонила, ну, и договорились. Конечно, за деньгаминаблюдали, то есть кто придет и все такое… Деньги взяла баба, шлюха, ясно, чтоподставленная, отбыла на такси, потом пересела к мужику в машину, они обратнона вокзал и в электричку. Здесь ребята их потеряли. Все произошло очень быстро.Парня вовсе не запомнили, высокий, говорят… Мало ли высоких? Никаких примет,темные очки, вот примета. Ушли деньги, и тебя не вернули. Отцу вызывали“Скорую”, сердце прихватило… — Тебе говорить не велел. Ох, Машка, что мыпережили… — Юлька заревела в полный голос, а я тупо рассматривала своируки. — Где тебя держали-то? — спросила она.

— Не знаю, — вздохнула я. — Привезли сзавязанными глазами, дача вроде. Не хочу я вспоминать…

— И не надо. Что было, то было. Отца жалко, каково ему…

Мы заревели на пару, обнялись на диване и обливались слезамидо тех пор, пока не пришел папа. Юлька, должно быть, ревела от жалости, а уменя повод рыдать в голос был очень даже подходящий.

— Чего это вы? — удивился отец и стал поить насчаем. Мы понемногу успокоились, и я задала вопрос, который меня очень волновал:

— Папа, а Багров, который меня привез, он кто?

— Спаситель твой? — удивился отец. — А чертего знает. Объявился по осени, привез письмо от одного человека. Мне онпонравился. Я ему сказал, приходи, если что. А тут вдруг такое случилось… Онкак раз в тот день пришел, когда выкуп взяли, а тебя не вернули. Пришел иговорит: “Помоги, Павел Сергеевич”, а я ему:

"Саня, рад бы, только у меня такое горе, головакругом”. У меня, Машка, знаешь ли, на душе было… в общем, объяснил я ему, а он:“Дружок, мол, у меня есть, большой специалист по таким делам, вряд ли, говорит,без него обошлось, а если и без него, так он наверняка что-нибудь да узнает”. Яему: “Саня, любые деньги, все, что хочешь, лишь бы дочь вернуть”. Вот ивыручил, дай Бог ему здоровья.

— И сколько же он взял с тебя, папа? — деревяннымголосом спросила я.

— По-божески, Машка, не ограбил. Да за то, что он тебявернул, я его золотыми червонцами рад покрыть с головы до ног.

Комната скакала и прыгала, как черти в Сашкиных глазах, мнебы зареветь, кинуться к отцу, но слез уже не было, и к отцу я не бросилась.Если ему сказать правду, он Багрова из-под земли достанет, а Сашке я зла нежелала. Не желала, хоть и оказался он редким подлецом, как я редкой дурой.

— Прости меня, папа, — попросила я.

— Ты меня прости, Машка. Моя вина. Юлька шмыгала носом,отец гладил мне руку, а я думала о Сашке. В конце концов я поведала отцуисторию о своем заточении на чьей-то даче, место не помню, из людей никого невидела, почти все время спала, а очнулась в очередной раз в Сашкиной машине.

Мы немного покатались по пригороду, так, без всякого толку,и решили, что дачу эту вряд ли отыщем. Врать отцу было невыносимо стыдно. Яначинала плакать, а папа гладил меня по спине и повторял:

— Забудь все, котенок, все позади. Забудь.

Через неделю вдруг появился Димка. Все это время он жил уматери; потому что разругались мы в первый вечер после моего “освобождения”.Сначала он меня обнял, а потом заговорил:

— Знаешь, почему это случилось? Потому что твой отецбандит и тебя в эту грязь втягивает. Как ты еще жива осталась…

Слушала я его минут десять, а потом послала к чертовойматери. Он ушел к своей. Видно, здорово обиделся, потому что неделю непоказывался и не звонил. Я в нашей двухкомнатной тоже не появлялась, жила вЮжном. Может быть, все-таки надеялась, что Сашка вернется?

Димка пришел, устроился на диване и хмуро спросил:

— Что будем делать?