Не мяукайте с неизвестными - Наталья Александрова

«Все, – подумала Надежда Николаевна, выключая огонь под кастрюлей с супом. – Саша прав: я слишком много внимания уделяю чужим делам вместо того, чтобы заниматься собственными. Хозяйство заброшено, отношения с котом совершенно испорчены, в доме никакого порядка, бумажки какие-то валяются…»

Она подняла с пола бумажку, на которую Бейсик уже посматривал с интересом, и хотела бросить ее в мусорное ведро. Но в последний момент сработал инстинкт бывалого инженера – не выбрасывать ни одну бумажку, не проверив, что на ней записано.

У них в институте был как-то громкий скандал. Ведущий инженер одного из проектов записал на клочке бумаги коды доступа к серьезному программному комплексу и уехал в командировку. Этот клочок сквозняком сдуло со стола на пол, а уборщица тетя Дуся вымела бумажку вместе с остальным мусором. Потом всем отделом неделю вспоминали злополучные коды, потому что спросить по телефону у ведущего было никак нельзя – коды-то секретные.

Так что сейчас, прежде чем выбросить мятый листочек, Надежда разгладила его, взглянула… и оторопела.

Это был неоплаченный телефонный счет.

– Оплатить до двадцатого, – прочитала Надежда Николаевна, – а сегодня у нас что?

Она бросила взгляд на настенный календарь и схватилась за голову:

– Боже, сегодня уже двадцать пятое!

Она представила, как им за неуплату отключат телефон и что по этому поводу скажет муж.

И будет, между прочим, совершенно прав. Потому что потом придется долго дозваниваться до оператора и унизительно доказывать, что квитанция оплачена. Может быть, придется даже ехать на телефонный узел, выстаивать там жуткую очередь и выслушивать все, что думает о ней девушка в окошке. Нет, муж будет совершенно прав в своем недовольстве.

Следя за подозрительной соседкой, она и впрямь запустила собственное хозяйство.

Но сейчас, к счастью, все еще можно исправить!

Надежда Николаевна оделась, всунула ноги в удобные ботинки, схватила сумку и понеслась в ближайшее отделение Сбербанка.

Выбежав из дома, она по привычке огляделась. Улица была пустынна, только на углу, метрах в пятидесяти от их подъезда, стояла темная машина. За ее лобовым стеклом Надежда смутно разглядела два мужских силуэта, но не придала этому значения и припустила в банк.

Как назло, там оказалось много народу. Надежда выбрала окошечко, к которому очередь была поменьше, и встала за старушкой интеллигентного вида.

Очередь шла довольно быстро. Наконец старушка подошла к окошечку и протянула кассирше стопку квитанций.

– Бабушка, что вы мне дали? – возмутилась девушка в окошке. – Это же совершенно не то! Это аптечный рецепт, это квитанция на химчистку, это почтовое извещение…

– Извини, доченька, – забормотала старушка, – видно, не из того отделения достала. Сейчас я правильные квитанции дам.

Она снова полезла в сумку и вытащила оттуда новую стопку бумажек.

«И почему так получается? – тоскливо думала Надежда, невольно прислушиваясь к их разговору. – Какую бы очередь я ни выбрала, она непременно окажется самой долгой. Если бы я встала к другому окошечку, у той кассирши точно завис бы компьютер».

Старушка тем временем нашла нужные бумажки и подала их кассирше, жалобно пробормотав:

– Это вроде те, что надо?

Девушка взглянула на них и скривилась:

– У вас же ничего не заполнено! Вот здесь нужно вписать номер телефона, здесь – дату…

– Леночка, ты же мне всегда помогала заполнить… – лепетала несчастная старуха. – Я очки взяла для дали, а здесь нужны для близи. Помоги мне, Леночка!..

– Какая я вам Леночка? – фыркнула кассирша. – Я Александра! – в подтверждение своих слов она показала на бейджик с именем.

– Разве ты не Леночка? – старушка подслеповато уставилась на нее. – Надо же, а так похожа! Я потому к тебе и встала.

– Мало ли, что похожа, – недовольно ворчала кассирша. – Сестры мы двоюродные.

У Надежды мелькнула какая-то мысль, но она ее отодвинула на задний план и обратилась к старушке:

– Давайте ваши квитанции, я вам помогу заполнить!

Через пять минут с платежами было покончено. Надежда Николаевна возвращалась домой, пытаясь вспомнить что-то важное, что пришло ей в голову в банке.

Улица по-прежнему пустовала, только по другой ее стороне в том же направлении шел высокий мужчина.

Надежда взглянула на него боковым зрением, и его фигура, походка, осанка показались ей знакомыми. Тогда она пригляделась внимательнее и узнала того нахального красавца, который приходил к ее соседке. Кажется, он ее бывший муж, и зовут его Вадим.

Ах да, ведь соседка вернулась, нашла его записку и, наверное, позвонила ему, вот он и идет к ней, чтобы попытаться – попытаться что? Склеить их разбитые отношения? Восстановить несуществующую семью?

Впрочем, все это Надежду нисколько не касается. Она отныне не интересуется чужими делами, не вмешивается в них и живет исключительно собственной жизнью.

Она даже замедлила шаг, чтобы не сталкиваться с Вадимом перед подъездом. Пусть сам звонит по домофону жене, пусть она сама решает, пускать его в дом или не пускать. Пусть сами разбираются в своих отношениях!

Вадим первым дошел до перекрестка, взглянул на светофор и ступил на мостовую. Надежда невольно следила за ним. Вот он дошел до середины перехода, взглянул направо…

Надежда моргнула, на секунду опустила веки.

Вдруг раздался шум автомобиля, скрежет покрышек, звук удара и резкий, страшный крик, тут же захлебнувшийся в странном хлюпающем звуке…

Надежда широко открыла глаза. Там, где только что стоял высокий молодой мужчина, теперь лежала какая-то бесформенная куча, а от нее на страшной скорости удалялся темный автомобиль.

Ахнув, Надежда бросилась вперед, к месту происшествия.

Улица, на которой только что никого не было, внезапно заполнилась людьми. Вокруг лежащего на мостовой образовался плотный взволнованный круг.

Люди жадны до кровавых, щекочущих нервы зрелищ. В Средние века они превращали в зрелища публичные казни еретиков и преступников, теперь, когда нравы общества несколько смягчились и казни не устраивают на площадях, бессердечные зеваки считают развлечением чью-то случайную смерть.

Надежда кое-как протиснулась пусть не в самую середину круга, в середине стояли насмерть, но туда, где через плечи и спины можно было что-то увидеть.

Она разглядела широко открытые голубые глаза, темные, удивленно поднятые брови и лужу алой крови на мостовой. Даже мертвый, Вадим был неприлично, избыточно красив какой-то не мужской, рекламной, глянцевой красотой.

А что он мертв, Надежда поняла сразу шестым или даже седьмым чувством.

Ее догадку тотчас же подтвердил кто-то из зевак. Всегда в такой толпе найдется кто-то, кто лучше всех информирован, все знает и ни в чем не сомневается.