Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

Выяснилось, что теперь ему разрешают прогуливаться по крыше замка. В сопровождении стражника мы преодолели бесконечный лестничный пролет, ведущий туда. Когда мы наконец оказались на крыше, спина моя отчаянно ныла. Стражник остановился у входа, а мы принялись расхаживать по длинной плоской крыше от одной зубчатой стены к другой. Иногда мы останавливались, чтобы бросить взгляд на многолюдную рыночную площадь и шпили нориджских церквей. Отсюда, с высоты, люди казались крошечными черными точками. Голова моя мигом начинала кружиться, и я отходил от края подальше.

Из рассказов стражников Болейн знал, что вся страна охвачена крестьянскими волнениями и повстанцы устроили лагерь на Маусхолдском холме. Подобно Изабелле и Чаури, он был потрясен, услышав, что я стал одним из обитателей этого лагеря. Еще большее изумление вызвал у него мой рассказ о том, что там царят отнюдь не разгул и пьянство, но порядок и дисциплина. Я сообщил, что Кетт с нетерпением ждет прибытия Комиссии по незаконным огораживаниям, рассчитывая содействовать ее членам в проведении радикальных реформ. Узнав, что его сыновья и Вайтерингтон находятся в плену у мятежников, Болейн горько рассмеялся.

– Лучшего наказания для этих трех мерзавцев и не придумаешь! Возможно, мои слова покажутся вам жестокими, мастер Шардлейк, – добавил он со вздохом. – Но отныне я умываю руки во всем, что касается моих сыновей. После того, как они явились поглазеть на казнь родного отца и вопили от радости, когда на шею мне накинули петлю…

– Я и не думал обвинять вас в жестокости.

– Так, значит, пастбища, устроенные в последние годы, повсеместно уничтожаются, – продолжал Болейн. – А с овцами как поступают?

– Прежде закалывали на месте и отвозили в лагерь – в пищу повстанцам. Теперь пригоняют их на Маусхолдский холм живыми и держат в загоне. Так или иначе, все овцы скоро отправятся в котел. В лагере сейчас собралось шесть, а то и семь тысяч человек, так что мяса нужно много.

– Пастбища у меня небольшие, но, вне всякого сомнения, они тоже будут уничтожены, – задумчиво произнес Джон. – Но ведь это же несправедливо! У нас есть настоящие овечьи короли, такие, например, как Пастоны или Ричард Саутвелл. Мои жалкие стада не идут с их стадами ни в какое сравнение.

«Тем не менее арендаторы, лишившиеся своих наделов из-за ваших „небольших пастбищ“, скорее всего, пошли по миру», – подумал я, однако благоразумно решил не произносить эту фразу вслух.

– Насколько я понял из ваших рассказов, мятежники валят деревья в Торпском лесу, так как им нужны дрова и доски, – заметил Болейн. – Эта земля принадлежит Пастону. Возможно, все эти беспорядки заставят его забыть о моем долге, тем более что сумма не так уж и велика. – Джон помолчал, на лице его застыло сосредоточенное выражение. – Мои сыновья водят дружбу с головорезами, которые служат у Саутвелла, – продолжал он. – Этот человек очень опасен. Когда Вайтерингтон и его приспешники хотели захватить мои земли, сыновья, чтобы дать им отпор, позвали своих приятелей. Впоследствии я горько пожалел об этом. Так или иначе, я буду рад, если Саутвелл получит по заслугам. – Повернувшись, мой собеседник устремил взгляд в сторону города; здесь, на высоте, ощущался легкий приятный ветерок. – Хотел бы я знать, что сейчас происходит в Норидже, – вздохнул Болейн. – Надеюсь, Изабелле ничто не угрожает. – Он взглянул мне прямо в глаза. – Разумеется, вы понимаете, что протектор, равно как и Королевский совет, который его назначил, никогда не позволит простолюдинам участвовать в управлении страной. Ничего такого не было испокон веков, подобного не будет впредь, ибо сие вообще в принципе невозможно. В самом скором времени всех этих мятежников разгонят, а главарей восстания вздернут на виселицу.

– Разогнать их будет не так-то просто, – покачал я головой. – Люди Кетта успели хорошо вооружиться, среди них немало опытных военных. Полагаю, точно так же обстоят дела и в других лагерях. Возможно, под давлением повстанцев протектор будет вынужден осуществить реформы. К тому же Кетт всячески подчеркивает свою верность королю.

– Да вы, похоже, им сочувствуете? – в изумлении уставился на меня Болейн.

Ответом ему было мое молчание.

– Господи Исусе, мастер Шардлейк, я обязан вам жизнью! Вы столько сделали для меня и моей жены, что я ваш должник на веки вечные! Заклинаю: будьте осторожны, иначе вас засосет опасное болото и вы погибнете. – Он сокрушенно покачал головой и внезапно сменил тему: – А где сейчас Ричард Саутвелл? Его мятежники тоже держат в плену?

– Нет, – кратко ответил я, решив не рассказывать о встрече с Саутвеллом у церкви Святого Михаила.

– Я думал, его должны захватить одним из первых, – нахмурился Болейн.

– А вы с ним знакомы? – осведомился я.

– Нет.

Решив, в свою очередь, направить разговор в иное русло, я заявил:

– За Изабеллу можете быть спокойны. Она в безопасности, и рядом с ней Чаури. Правда, я заметил…

Взгляд Болейна внезапно стал пронзительным и острым.

– Что вы заметили?

– Мне показалось, Чаури… э-э-э… питает к вашей жене чувства… особого рода. Вне всякого сомнения, он не переступает границ дозволенного… Но я решил, что вам лучше знать об этом.

К немалому моему удивлению, Болейн расхохотался так громко, что смех вызвал у него приступ кашля. Отдышавшись, он произнес с горечью:

– Неужели вы думали, будто я не знаю этого, мастер Шардлейк? Когда человек берет в жены женщину значительно моложе себя, да к тому же еще и красавицу, он должен смириться с тем, что она возбуждает желание у других мужчин. Чаури верный слуга, но не сомневаюсь: будь у него возможность, он увел бы у меня Изабеллу. Однако подобной возможности у него нет, ибо мы с Изабеллой, как ни трудно в это поверить, влюблены друг в друга так же сильно, как и в день нашей первой встречи. – Болейн сдвинул брови. – Конечно, видеть, как другие мужчины глазеют на мою супругу с вожделением, не слишком приятно. Но по сравнению с тем адом, каким был мой брак с Эдит, это сущий пустяк. Да, Эдит ухитряется мучить меня даже после своей смерти, – вздохнул Джон и провел пальцами по рубцам на шее.

«Любопытно, питал ли он когда-нибудь хоть каплю жалости к Эдит, принявшей столь мучительную и позорную смерть?» – пронеслось у меня в голове.

Однако, встретив колючий взгляд Болейна, я спросил его совсем о другом:

– Скажите, у вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, где Эдит провела все эти годы до возвращения в Норфолк?

– Нет, – раздраженно махнул рукой Болейн. – Я не имею об этом даже отдаленного представления. И в жизни, и в смерти Эдит была и остается для меня загадкой.

Наступил полдень; мы с Николасом и Бараком зашли в трактир в дальнем конце Конисфорд-стрит, чтобы перекусить. Спина моя, которой пребывание в лагере принесло ощутимую пользу, после нескольких часов ходьбы по городским улицам разболелась опять, так что я с облегчением опустился на скамью. После обеда Барак, заметивший, как сильно я устал, предложил вернуться в лагерь. Однако по моему настоянию мы отправились к Джозефине и Эдварду, которые жили поблизости. Затем я рассчитывал заглянуть к тетке Скамблера. Мысли об этом несчастном парнишке, лишенном крова и средств к существованию, не давали мне покоя.