Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

В центре помоста стоял огромный стол. Глаза у меня буквально полезли на лоб от изумления, когда я увидел, что за ним восседают мэр Кодд и престарелый олдермен Элдрич. Вид у обоих был растерянный и встревоженный. Рядом с ними сидел Уильям Кетт, на губах его играла угрюмая улыбка. Завидев брата, он поднялся и помахал рукой.

«Что ж, посмотрим, чем все это обернется», – подумал я.

Роберт Кетт поднялся на помост. Он сделал нам с Бараком знак занять места за столом, а потом приблизился к краю и обратился к толпе. Как и всегда, речь его удивила меня своей силой и выразительностью.

– Друзья, мы собрались здесь, дабы вершить суд над людьми, которых вы видите перед собой. Все они – богатые землевладельцы. Те из них, кто притеснял своих арендаторов и прочих бедняков, будут подвергнуты справедливому наказанию. Тех же, кто не совершил никаких злых деяний, отпустят с миром. Суд, который состоится сегодня, будет совершен согласно законам, принятым в нашей стране. За этим станет следить адвокат Шардлейк, присутствующий здесь. Хотя он и джентльмен, у меня нет никаких оснований усомниться в его честности и порядочности. Его помощник Джек Барак будет вести записи, которые мы впоследствии передадим представителям короля. Повторяю: тех подсудимых, кого мы сочтем невиновными, отпустят на свободу. Тем же, чья вина будет доказана, предстоит тюремное заключение. Мы специально пригласили отцов города, дабы они убедились, что мы стремимся к торжеству справедливости. – Помолчав несколько мгновений, Кетт продолжил: – Как это ни прискорбно, среди наших людей есть такие, кто, забрав в богатых домах деньги и ценные вещи, столь необходимые для общего дела, оставил их у себя вместо того, чтобы передать командиру своей сотни. Завтра мы разберемся с нарушителями, ибо закон в нашем лагере един для всех.

Улыбки, сиявшие на лицах некоторых повстанцев, моментально погасли.

«Спору нет, Кетт поступил чрезвычайно умно, напомнив этим людям, что каждый из них может предстать перед судом», – подумал я.

Роберт опустился на стул рядом со мной и ударил по столу кулаком:

– Итак, вызывается первый обвиняемый, сэр Уильям Джермстоун.

Солдат подвел к помосту человека средних лет, невысокого и упитанного. На ногах арестанта позвякивали цепи; одежда, как и у его товарищей по несчастью, состояла из рубашки и штанов, грязных и оборванных. Тем не менее во взгляде, который он устремил на нас, светился вызов.

– Кто обвиняет этого человека? – вопросил Кетт.

– Я! – К помосту приблизился мужчина лет тридцати. – Мое имя Ричард Шерман, я фермер из Пуллана. Обвиняю сэра Уильяма в том, что он переложил на плечи арендаторов феодальные подати, выплачивать которые его обязал король. Также обвиняю его в том, что он незаконно захватил общинные земли и огородил их под пастбища.

Еще несколько человек, арендаторов сэра Уильяма, выступили вперед, дабы подтвердить обвинение. Согласно их утверждениям, этот человек постоянно нарушал закон. Кетт спросил у Джермстоуна, что он может сказать в свое оправдание. В ответ тот громко заявил, что не намерен считать судом жалкое сборище мужланов и проходимцев.

Как и следовало ожидать, эти слова привели толпу в ярость. Раздались крики:

– Смерть старой жабе! Вздернуть его на дуб!

Уильям Кетт поднялся и подошел к краю помоста.

– Заткните глотки! – рявкнул он. – Мой брат ясно сказал вам: мы не собираемся никого вешать. Лорд-протектор сам отправит на виселицу тех, кто это заслужил. Хорошо же вы показали себя перед мэром Коддом!

– Мэра тоже на виселицу! – раздалось в ответ.

– А может, прежде стоит отправить под стражу тебя, горлопан? – взревел Роберт Кетт, указывая на кричавшего; голос его был подобен громовому раскату. – Слушайте, вы все! Вы выбрали меня своим командиром, и я обещал вам, что буду служить справедливости и не допущу жестокости и кровопролития!

Крикун, похоже, смутился, толпа притихла.

– Сэр Уильям Джермстоун приговаривается к тюремному заключению! О злодеяниях, которые он совершил, будет сообщено властям! – изрек Кетт.

Стражник увел подсудимого прочь.

– Второй обвиняемый! – провозгласил капитан. – Роберт Легран из Восточного Флегга.

Я был поражен тем, что Кетт не позволил гневу толпы излиться на Джермстоуна, открыто оскорбившего суд. Со вторым обвиняемым разобрались так же быстро, как и с первым. Правда, когда один из повстанцев заявил, что Легран оклеветал его покойного отца, мне пришлось прошептать на ухо Кетту, что обвинения в клевете против мертвых судом не рассматриваются. Он тут же провозгласил это вслух.

Легран избрал иную линию поведения и смиренным голосом признал обвинения справедливыми. Тем не менее в ответ вновь раздались призывы вздернуть его на виселицу. Арестант стоял, потупив голову и дрожа всем телом. Кетт, позволив толпе немного выпустить пар, заявил, что Легран приговаривается к тюремному заключению. Я заметил, что громче всех орали самые молодые и бедно одетые парни. Солидные фермеры и ремесленники, имевшие хоть какую-то собственность, вели себя более спокойно.

«Если тем, кому нечего терять, дать полную волю, они прольют реки крови», – с содроганием подумал я.

Впрочем, можно было не сомневаться: капитан Кетт сделает все, чтобы не допустить этого.

К счастью, третий обвиняемый оказался добропорядочным землевладельцем, которого арендаторы попросили отпустить. Кетт заявил, что он может идти с миром. В первую минуту помещик, казалось, просто ушам своим не поверил. Когда с него сняли цепи, он стремглав бросился прочь, в сторону дороги, ведущей в Норидж.

Суд продолжался. Я вмешивался всего несколько раз, в случаях, когда обвинители приводили не относящиеся к делу факты или прибегали к голословным утверждениям. Нескольких арестантов освободили, но бо́льшую часть приговорили к тюремному заключению. Подобные решения неизменно встречались бурными криками одобрения, а кое-кто из молодых парней, скинув штаны, показывал обвиняемым голую задницу.

Наконец к помосту, спотыкаясь, приковылял Леонард Вайтерингтон. Его била крупная дрожь.

– Кто обвиняет этого человека? – в очередной раз вопросил Кетт.

Вперед выступили двое. Я узнал обоих: то были йомен Харрис, надевший поверх рубашки серый дублет, и Мелвилл, молодой парень, заклятый враг Вайтерингтона. Первым заговорил Харрис. Он повторил обычный набор обвинений: захват общинных земель, незаконное повышение арендной платы и перекладывание феодальных податей на плечи фермеров. Харрис сказал, что Вайтерингтон вступил в сговор с представителем власти Джоном Фловердью и тот заявил арендаторам, что феодальные подати отныне должны платить они, а не помещик. Стоило ему упомянуть имя Фловердью, как в толпе поднялся ропот.

– Сколько ты заплатил этому прохвосту? – крикнул кто-то, обращаясь к Вайтерингтону.

– Отвечайте: вы дали ему взятку? – процедил Кетт.

– Да, я дал ему соверен, – неловко переминаясь, пробормотал Вайтерингтон.