Под прусским орлом над Берлинским пеплом - ATSH

жажды познания. Многие из этих юношей уже оставили свой след в истории, вписали свои имена в летопись науки и искусства. Несколько десятков пар умнейших глаз наблюдали за мной со стен, и я чувствовал необъяснимую гордость за то, что мой Рой учится среди этих одаренных людей, впитывает знания в стенах, пропитанных духом творчества и стремления к совершенству. И тут мой взгляд упал на соседнюю стену. Там, среди портретов отличников, висел портрет Роя. Мой мальчик, мой брат, моя гордость… Я не смог сдержать широкой улыбки, с нежностью и восхищением рассматривая его изображение. Он был так похож на свою мать, такой же целеустремленный взгляд, такая же волевая складка у губ… — Здравствуйте, — раздался тихий, мелодичный голос за моей спиной. Я резко обернулся, заинтригованный и немного смущенный. Передо мной стояла девушка, чей рост едва достигал моего плеча. Ее русые волосы, вьющиеся игривыми кудряшками, обрамляли миловидное лицо, придавая юный, почти детский вид. На ней была простая, но аккуратная форма, и я невольно подумал, что она, должно быть, одна из гимназисток. Большие, ясные глаза смотрели на меня с любопытством и легкой застенчивостью. Я откашлялся, пытаясь собраться с мыслями, и ответил:— Здравствуйте. Прошу прощения, не могли бы вы мне подсказать, где я могу найти директора? Или, может быть, заведующего? В крайнем случае, ответственного учителя, который был бы компетентен в вопросах, с которыми я пришел, — голос мой, вопреки воонению, прозвучал ровно. Я скромно убрал руки за спину, пряча их в складках пальто, словно пытаясь скрыть неуверенность. Девушка слегка улыбнулась, и в ее глазах зажегся теплый огонек.— Меня зовут Гретель. Гретель Макуорри, — голос ее, как и прежде, был тих, но теперь в нем появилась легкая нотка уверенности. — Я заведующая этой гимназией, — добавила она, и ее улыбка стала чуть шире, словно она наслаждалась моим удивлением. От неожиданности я не смог сдержать удивленный вздох, не веря своим глазам. Передо мной была супруга Роберта Макуорри. «...Жена у него кстати невзрачная. Серенькая мышь...» — вспомнилась мне цитата из письма Мичи. Я запнулся, чувствуя, как щеки начинают гореть. — Адам, я... Дело в том, что мой брат учится здесь... Рой Ланге, — выдавил я, наконец, ощущая неловкость от собственной нерешительности. Имя брата прозвучало тихо, почти шепотом. Глаза Гретель потеплели, и на ее губах появилась легкая улыбка.— А-а, Рой, конечно, я его помню, — произнесла она, и в ее голосе зазвучала неподдельная теплота. — Замечательный ученик. Я как раз собиралась с Вами связаться, хотела поговорить о нем. Пройдёмте, пожалуйста, — она сделала приглашающий жест рукой и направилась к одному из кабинетов, расположенных вдоль коридора. Подойдя к двери, Гретель извлекла из кармана небольшой ключ, ловко вставила его в замочную скважину и повернула. Дверь с тихим скрипом отворилась. Не дожидаясь приглашения, и совсем не по-джентльменски, она пропустила меня вперед, вежливо, но твердо подтолкнув в спину. — Знаете, Адам, — начала Гретель, когда мы вошли в кабинет, — Рой очень талантливый мальчик, и я уверена, что его будущее - юриспруденция. Он как рыба в воде ориентируется в вопросах общественного устройства и гражданского права. Представляете, иногда, , когда возникают конфликты между учениками, он, Вы только подумайте, с поразительным хладнокровием и справедливостью защищает тех ребят, которых обвинили незаслуженно или несправедливо. Он словно прирожденный адвокат! — Гретель говорила увлеченно, с блеском в глазах, было видно, что успехи Роя доставляют ей искреннюю радость. Я неловко опустился на стул, стоявший у небольшого стола. Гретель же, обойдя стол, заняла свое место напротив, сложив руки в замок на его полированной поверхности. Ее поза выдавала собранность и готовность к серьезному разговору. — Спасибо Вам большое, Гретель, за то, что вошли в положение и приняли его тогда. Ситуация, в которую он попал, была очень непростой... — я заговорил, чувствуя, как волнение постепенно отступает. В голосе звучала искренняя благодарность. — В нашей гимназии достаточно уроков и кружков, чтобы он мог отвлечься от своих горестей и переключить внимание на что-то конструктивное, — серьезно ответила Гретель, ее взгляд был внимательным и проницательным. — Есть ли у Вас какие-то замечания по поводу нашей гимназии? — лицо Гретель, несмотря на всю серьезность, не выражало ни тени злобы или неприязни. Напротив, в ее взгляде, в каждом жесте чувствовалась искренняя любовь к своей работе, к гимназии и к ученикам. Было очевидно, с какой бережностью и ответственностью она относится к своим обязанностям, как много сил и души она вкладывает в то, чтобы создать здесь атмосферу поддержки и взаимопонимания. — У Вас работает фрау Глазенап... — начал я, но внезапно осекся, вспомнив настойчивую просьбу Роя не вмешиваться в его дела и не ворошить улей. Я замолчал, чувствуя себя крайне неловко под пристальным взглядом Гретель. Ее серые глаза смотрели на меня с живым интересом и легким намеком на понимание. Казалось, она видит меня насквозь. — Не переживайте, Адам, — мягко сказала Гретель, заметив мое замешательство. — Вы можете мне все рассказать. А потом мы вместе подумаем, что это за ситуация и как нам лучше поступить, — уголки ее губ слегка приподнялись в ободряющей улыбке, которая помогла мне немного расслабиться. Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Надежда, что мой рассказ не повредит отношениям с Роем, придавала мне сил. — Понимаете, фрау Глазенап, — начал я, стараясь подбирать слова как можно аккуратнее, — она позволяет себе... не совсем лицеприятные высказывания в адрес некоторых учеников. Особенно тех, кто... кто вышел из простого общества, не из знатных семей. Она относится к ним с пренебрежением, — я говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово, боясь сказать лишнего. Гретель внимательно слушала, не перебивая. Когда я закончил, она несколько секунд помолчала, прежде чем ответить.