Карта неба - Феликс Х. Пальма

— Ну и последнее… — улыбнулся он, делая вид, будто забыл самое важное из того, что хотел сказать. — Если ты когда-нибудь напишешь эту историю, не делай победителями марсиан, как бы тебе ни хотелось покритиковать британский колониализм.

— Но я не собираюсь… — начал было его двойник.

— Пусть в финале марсиане будут разгромлены, прошу тебя. Не отнимай у читателей надежду.

Юноша скептически усмехнулся.

— Хорошо, так и сделаю. Если когда-нибудь дойдет до этого, обещаю вам, что закончу именно так. Вот только… — засомневался он, — как победить эти мощные марсианские машины?

Уэллс пожал плечами.

— Понятия не имею, но уверен, ты придумаешь что-нибудь. Времени у тебя еще хоть отбавляй.

Юноша кивнул, недоумевая, чем вызвана просьба незнакомца. Уэллс поднес руку к шляпе, прощаясь, и направился в ту сторону, откуда пришел, но в то же время продолжал оставаться на набережной, вслушиваясь в шепот черных вод, и на губах его впервые играла ироническая улыбка.

Должно было пройти семнадцать лет для того, чтобы этот юноша, ставший волею своей упрямой судьбы писателем, опубликовал «Войну миров». Когда наконец роман попал Уэллсу в руки, он перелистал хорошо знакомые страницы с такой же грустью, с какой перелистывал страницы своей жизни за истекшие годы, вместившие множество событий: юноша с набережной, за которым он наблюдал, вырос, с облегчением покинул мануфактурный магазин в Саутси, став помощником Байятта, получил стипендию Лондонского педагогического колледжа, женился на своей кузине Изабелле, зная, что вскоре разведется с ней и переселится на Морнингтон-плейс вместе с Джейн, пережил приступ кровавой рвоты на лестнице вокзала Чаринг-кросс, опубликовал «Машину времени», повздорил с основателем фирмы «Путешествия во времени Мюррея», переехал в домик с садом в Уокинге… И все это произошло точно так, как должно было произойти, Уэллс не заметил ни малейших отличий, которые могли бы хоть как-то изменить события. И вот теперь, держа в руках роман, он мог проверить, принес ли какую-нибудь пользу тот рискованный разговор, который он вел с самим собой на набережной Саутси.

Роман почти полностью совпадал с написанным им ранее текстом, отличаясь от него, как он с радостью убедился, двумя вещами: марсиане воевали не на воздушных кораблях в форме морского ската, а в треножниках, напоминавших гигантских пауков, что должно было произвести на читателя более жуткое впечатление. Эти страницы даже заставили его вновь пережить ужас, испытанный им, когда он убегал от настоящих треножников в иной жизни, которая иногда казалась ему чем-то вроде дурного сна, но тем не менее оставила в его душе глубокий след, отчего по ночам его нередко мучили кошмары. Однако замена летательных аппаратов треножниками все-таки не играла существенной роли. Причина, по которой Уэллс решился на разговор со своим пятнадцатилетним «я», заключалась в том, чтобы убедить его изменить финал книги, и ему было приятно удостовериться, что юноша так и сделал. Если в первоначальной версии марсиане захватывали планету и превращали немногих уцелевших людей в рабов, то в романе, написанном его близнецом во времени, захватчики погибали через несколько дней после начала вторжения, хотя люди к этому отношения не имели. Ну разумеется, что бы они могли поделать? Могучих марсиан победили ничтожнейшие существа, которыми Господь в своей бесконечной мудрости некогда населил Землю: бактерии. Да, после того как оружие людей оказалось бессильным, эти микроскопические создания, которые уже взяли свою дань с человечества еще в доисторические времена и беспощадно истребляли его, пока оно не выработало в себе способность к сопротивлению и не стало неуязвимым, незаметно и деловито набросились на марсиан, как только те прибыли на нашу планету, неся им смерть. Поскольку бактерии на Марсе отсутствуют, его обитатели не выработали против них никаких защитных мер. Можно сказать, они были обречены еще до того, как ступили на Землю. Приятно удивленный, Уэллс был вынужден признать, что юноша с набережной с честью справился с задачей, которую он перед ним поставил, и нашел достаточно оригинальный и неожиданный способ покончить с марсианами, несмотря на их мощные машины. Было очевидно, что читатель закроет эту книгу, в отличие от предыдущего варианта, с улыбкой надежды на лице. Надежды, о которой говорил Сервисс.

Поэтому он обрадовался, удостоверившись два месяца спустя, когда его близнец обедал с Сервиссом в трактире «Корона и якорь», что в глазах американского журналиста теперь нет ни тени упрека. В мире, где он находился и который не был его миром, хотя подозрительно на него походил, «Война миров» Г. Дж. Уэллса тоже рассказывала об ужасном и неожиданном вторжении марсиан, от которого, однако, человечество было спасено в последний момент рукою Господа, такой же невидимой, как зародыши болезней, которые она распылила над планетой. Критика наглого британского колониализма стала в романе гораздо более меткой и тонкой, Уэллс должен был это признать. Правда, лучик надежды, появившийся в финале, все равно не помешал Сервиссу написать «Эдисоновское завоевание Марса», как он это сделал и в родной действительности. Как я уже объяснял, книжонка Гарретта П. Сервисса претендовала на то, чтобы стать второй частью «Войны миров», в которой герой, то и дело взывающий к мести, словно обиженная баба, летит к марсианам вместе с несносным Эдисоном. С целью высказать свое возмущение такой наглостью, а также подвергнуть уничтожающей критике роман Сервисса и объяснить ему, какое впечатление на самом деле производит его бесстыжий Эдисон, и отправился двойник Уэллса на встречу в упомянутом трактире. Уэллс наблюдал за этой встречей двух писателей, сидя за задвинутым в угол столом. Встречей, которую его близнец воображал как удар двух камней друг о друга, чтобы извлечь огонь, но которая в итоге пошла по другому сценарию. Из своего угла Уэллс увидел входящего себя, превратившегося во взрослого мужчину за тридцать, и шагнувшего ему навстречу Сервисса. С грустной улыбкой он наблюдал, как изначальная напряженность его близнеца постепенно исчезала под напором страстных и беспорядочных речей Сервисса, а особенно — под воздействием содержимого выстраивавшихся на столе, как на параде, все новых и новых кружек. К тому времени, когда они закончили обедать, алкоголь уже сделал свою работу, сблизив их до такой степени, что они казались родными братьями. Когда, спотыкаясь и хохоча, они покинули трактир, Уэллс последовал за ними. Однако они не стали брать экипаж, чтобы немедленно помчаться в музей, как поступили в прошлый раз. Нет, они ограничились горячими рукопожатиями, бурными заверениями в дружбе и бесконечными обещаниями скоро увидеться, после чего каждый пошел своей дорогой. Стоявший у дверей трактира Уэллс улыбнулся, почувствовав огромное облегчение. Все эти годы он жил, мучимый вопросом, изменил ли он будущее, и вот наконец получил этому подтверждение: они не поехали в музей, потому что там не было никакого марсианина. Уэллс уничтожил его во льдах далекой Антарктиды. Марсианин разлетелся на куски и бесследно исчез. Возможно, летательный аппарат и теснится среди сотен предметов, которыми битком набита Палата чудес, однако Сервиссу, очевидно, он не показался столь достойным объектом для показа, как марсианин, с которого и началось то, что потом произошло. Итак, на этом его воспоминания заканчиваются. Отныне, подумал Уэллс, довольной походкой направляясь к ближайшей станции, чтобы сесть в поезд до Вейбриджа, все, что случится с его двойником, станет сюрпризом и для него самого.