Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

В то время как Александр веселился во дворцах селевкидских царей, два сына Деметрия в Малой Азии уже выросли. В 148–147гг., когда старшему, Деметрию, могло быть от силы лет четырнадцать[1663], те, кто воспитывал мальчика, сочли, что уже настало время попробовать посадить истинного царя на трон. Первым шагом, конечно, было нанять отряд наемников, и Крит, на котором бесконечно происходили мелкие стычки, был самым лучшим местом для того, чтобы их отыскать. Известный критский «кондотьер» Ласфен был вполне готов взять на себя руководство экспедицией. С армией, набранной на Крите и греческих островах под командованием Ласфена, Деметрий высадился на «земле своих отцов»[1664].

Присутствие юного Деметрия в царстве стало грубым ударом, разбившим сладострастный рай Александра Баласа. Он поторопился на север[1665], в Антиохию, которая, как известно, была недовольна[1666]. Однако опасность восстания не ограничивалась Антиохией.

Аполлоний, правитель Келесирии, встал на сторону Деметрия, как только Александр отступил. Немедленно приспешники обоих царей стали сражаться в Палестине, как, возможно, и в других провинциях царства – если у Александра и в других местах были такие же преданные сторонники, как иудеи. Эллинизированные города филистимлян, которые были чрезвычайно недовольны покровительством иудейскому вождю со стороны Александра, с энтузиазмом последовали за своим правителем, приняв сторону Деметрия. Но в битве близ Азота (Ашдода) иудеи одержали решающую победу. Побежденная армия Аполлония бежала в Азот и, ища спасения, забилась в храм Дагона. Ионафан шел за ними по пятам и сжег храм с толпой людей внутри. Вскоре поднялся дым – и не только из Азота, но и из соседних деревень на равнине. Только Аскалон, который вовремя объявил о капитуляции, остался невредим.

Александр мог поздравить себя в этот критический момент с тем, что иудеи были его друзьями. Они уничтожили мятежную армию, угрожавшую его тылу, а он при этом и пальцем не пошевелил. Он постарался как можно быстрее вознаградить их за верность. Ионафана подняли еще рангом выше, послав ему золотую брошь, которая отличала родичей царя. Александр даровал ему и его детям город Аккарон и его территорию в личное владение[1667].

Однако те, кто нарушал существующие условия в Сирии, должны были иметь дело с ее фактическим сюзереном – египетским царем. Птолемей Филометор не мог спокойно смотреть на то, как смещают его протеже. Вскоре он прибыл на место событий со своим войском. Правительство Александра Баласа убедило его, что завуалированной, неформальной гегемонии, которую он решил осуществлять над Сирией, будет недостаточно. Предприимчивый и независимый селевкидский царь угрожал Египту, а слабый и зависимый не мог удержать страну в интересах Птолемеев. Таким образом, Филометор решился теперь утвердить свое господство более прямым и открытым путем. Он отправился в Палестину с внушительной армией; его флот двигался вдоль берегов. В каждом из основных городов на побережье он, отправляясь на север, размещал свой гарнизон (возможно, это был 147г. до н.э.). В Азоте обитатели продемонстрировали ему жуткие свидетельства нападения иудеев – сожженные храмы и груды обугленных тел. Птолемей воздержался от суждения. Он еще не отверг Александра, и он и иудеи, по всей видимости, сражались на одной стороне. Сам Ионафан встретился с египетским царем в Яффе и сопровождал его вплоть до реки Елевфер (современный Нахр-аль-Кебир)– границы провинции Келесирия[1668].

Когда все прибрежные города до самой Селевкии были заняты гарнизонами Птолемея, союз между Птолемеем и Александром развалился из-за открытой ссоры. Птолемей уверял, что, находясь в Птолемаиде[1669], он раскрыл попытку заговора с целью покушения на его жизнь со стороны Аммония, первого министра Александра. Аммонию пришлось бежать к Александру в Антиохию, и Птолемей потребовал, чтобы его выдали для казни. Александр не ответил на это требование, и Птолемей отказался от союза.

Но даже теперь он не собирался формально овладевать селевкидским царством. Оставить царскую власть и управление царю, которого он сам посадил на трон, женатому на его дочери, казалось удобным, и теперь, когда прибрежные города находились в его руках, еще и безопасным. Таким образом, он предложил свою поддержку и руку Клеопатры Деметрию[1670].

Деметрий – или, скорее, те люди, которые направляли его действия,– естественно, принял это предложение. В качестве второго мужа Клеопатре нужно было принять мальчика четырнадцати лет или младше. Положение Александра было безнадежным. Видимо, именно теперь (если не раньше) он отправил ребенка Клеопатры, Антиоха, к арабскому вождю Ямлику (Емалкую), чтобы тот растил его в пустыне[1671]. Вскоре он уже не смог сдержать недовольства антиохийцев. Даже Гиеракс и Диодот, которые были его орудиями в управлении города, перешли на сторону большинства – они использовали свое положение, чтобы изгнать Александра из города. Он бежал в киликийские холмы, где у него был шанс собрать отряды, чтобы вернуть утраченное (если такой шанс вообще был). Аммония оставили на милость мстительных антиохийцев. Он пытался бежать в женском платье, но его ненавистное лицо узнали, и он был забит до смерти[1672].

Антиохия теперь находилась на распутье. Город изгнал Александра, но незадолго до этого он бунтовал против Деметрия Сотера, и все понимали, что последует за возвращением его сына. Решением этой трудности, как показалось Птолемею Филометору, было принять наследие Селевка самому. Он был способным государственным мужем, человеком с любезным и приятным характером; кроме того, со стороны матери он был Селевкидом. Когда Птолемей прибыл в Антиохию, и граждане, и воины призывали его взойти на трон: они хотели, чтобы он объединил на своем челе два венца – египетский и азиатский.