Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

– Я пошел.

Мы в ресторане «Джиджетто» на улице Александрии. Джин весела и, естественно, голодна.

– Я ужасно хочу хорошую пиццу с моцареллой и помидорами. Жаль только, что я не могу объедаться жареным.

Наливая ей воду, я улыбаюсь, потом ставлю бутылку, беру свое пиво и немного отпиваю.

– Мы могли бы сказать Эле с Маркантонио, что ужинаем. Было бы забавно снова встретиться с ними и увидеть их в официальном статусе, а не как смешных любовников, которые тайком целуются в ресторане…

«Смешные любовники»… А разве любовник может быть смешным? Нет, мне кажется, он всегда соотносится с чем-то неполным, что имеет отношение к страданиям и несовершенству. Это существо, которое живет в тени и не видит солнца… Джин продолжает болтать.

– Да, смешных любовников. Может, теперь, когда они вместе, они уже не целуются…

– Кто знает.

– А что ты сегодня делал?

– Я?

Нет ничего более дурацкого, чем отвечать в таком духе. К кому бы ей еще обращаться, как не ко мне? Я должен исправиться.

– Я читал сценарии новой передачи. Ты тоже должна их прочитать.

– А они хорошие?

– Я тебе ничего не скажу, хочу узнать твое мнение.

Мы продолжаем болтать о том и о сем – о сделанном; о работе, которая требует от нас столько сил.

– В бюро мне хорошо. Там работает и сын шефа, Никола. Одно время, когда мы с тобой расстались, он за мной увивался, но у него ничего не вышло, потому что потом снова появился ты – до того, как у нас с ним мог бы завязаться роман. Жаль…

Наверное, ей хотелось бы, чтобы я хоть немного ревновал. Но я слушаю спокойно, подшучиваю, обращаю ее внимание на то, как я изменился и больше не дерусь.

– Извини, что я не устраиваю сцены ревности из-за этого Никола…

Джин смеется.

– Ну и слава богу… тогда я могу рассказать тебе и обо всех остальных!

– Разумеется.

На самом деле не так уж я изменился в отношении того, что ей обещал. А правда одна: не надо было мне возвращаться.

Паллина подходит к кафе «Тьеполо», оглядывается по сторонам и замечает ее. Она сидит в углу, проверяет мобильный. Увидев, как Паллина идет к столику, она ей улыбается. Это верно: Баби в отличной форме, просто девчонка. У нее румяные щеки, ни одной морщинки, она свежа, как роза. Паллина садится и, как всегда, застает ее врасплох.

– Ого! А ну-ка, скажи, с кем ты заключила договор в духе Фауста. Нет, я хочу знать, в чем тут дело – в инъекциях, овощных коктейлях или каких-то волшебных напитках, но только ты выглядишь неприлично красивой и гораздо моложе меня.

Баби смеется.

– Нет, теперь ты выложишь все! – настаивает Паллина.

– Меня от твоего появления чуть не хватил удар, так что можешь успокоиться, потому что я, наверное, постарела как минимум лет на десять.

– Но это все равно слишком мало! Ладно, давай сделаем заказ, а то я должна скоро вернуться. Случился скандал.

– А что произошло? Расскажи.

– Ну, я тебя говорила, мой начальник, такой самовлюбленный болван, который только и знает, что говорить: «Я чувствую себя таким классным», «Я всем нравлюсь», «Наверняка и тебе…» Адальберто Треви… Так вот, на днях он устроил нам такую нечестную проверку! Я вернулась домой и поступила неправильно.

– А что ты сделала?

– Я вся дрожала, была на нервах. Банни это заметил, начал задавать мне вопросы, и, в конце концов, я не выдержала и все ему рассказала.

– Да ты с ума сошла? Он вооружился помповым ружьем, да?

– Точно. На следующий день он дождался моего шефа перед офисом. Я его умоляла и заклинала не распускать руки, и, к счастью, он меня немного послушался.

– И что он сделал?

– Он влепил ему несколько оплеух, но легких – так, оплеушек…

– Банни? Представляю себе!

– Клянусь тебе, он лупил его по щекам, пока говорил – но только для того, чтобы этот болван лучше запомнил то, что ему говорят.

– И что он ему говорил?

– «Не делай этого больше… а не то я поговорю с твоей женушкой; не увольняй ее, а не то я опять поговорю с твоей женушкой… Да и вообще, ходи по струнке, а не то…»

– «…я опять поговорю с твоей женушкой!»

– Умница. Мне кажется, что и он тоже понял. Но вот только я больше не могу допускать никаких оплошностей. Адальберто Треви меня ненавидит. Как только я дам ему повод меня уволить, он это сделает, я не сомневаюсь. На самом деле я уже присматриваюсь, нет ли какой-нибудь другой работы. Так что если среди ваших богатых друзей есть владелец какого-нибудь бюро архитектуры и дизайна, который не пристает к женщинам, а еще лучше – гей, то, считай, я уже там. Я готова начать с нуля, я не скандальная…

– Давай уже заказывать!

Они берут себе салаты, овощные коктейли и фрукты.

– Ну вот я и рассказала тебе про все мои передряги. А ты мне что расскажешь? Это же ты устроила ужин…

– Ну, во-первых, раз мы снова нашли друг друга, нам уже нельзя терять друг друга из виду. Так что мне будет приятно, если мы сможем встречаться, когда есть возможность. А знаешь, что мы могли бы сделать? Сходить как-нибудь вечером в кино, посмотреть последний фильм Вуди Аллена: мне говорили, что он очень милый.

– Прости, а почему бы тебе не сходить с Лоренцо?

– Это трудно…

– Потому что он все время в разъездах?

– Нет, потому что мы расстались.

– Неужели? Вот это сенсация! А почему? Погоди, я тебе сама скажу. Ты застала его с другой.

Баби ей улыбается.

– Да, и ты даже не можешь себе представить, как я счастлива!

– Ты шутишь?

– Лоренцо оставил открытым компьютер, и я обнаружила его эротический чат с одной из тех телевизионных красоток.

– Красоток, у которых в совместной собственности несколько мужиков.

– Ну, может быть, хотя меня это не интересует. Я только и ждала подобного случая, чтобы положить конец нашему браку – чтобы он распался, но не по моей вине…

Паллина таращит глаза.

– Да ты что… – Баби улыбается и начинает кивать. – Ага, дай догадаюсь: «Лина III», вечеринка в честь его мальчишника…

– Теплее, еще теплее…

– То есть ты встречаешься со Стэпом?

– Горячо!

– А в каком смысле ты с ним встречаешься?

Баби начинает хохотать.

– Горячее некуда!

– Да вы оба сошли с ума! Как это может быть? Вы оба несвободны, а он к тому же недавно женился… – Паллина замолкает, ее одолевает сомнение. – Послушай, мы еще никогда об этом как следует не говорили, но я, если уж я снова стала твоей закадычной подругой… а ведь это так, правда?