Ее зовут Тьма - Келли Китон

— Жан Соломон, — по-французски почтительно поздоровался Себастьян.

Так, во Франции Жан — мужское имя. Стало быть, это мужчина…

Жан обошел длинный прилавок и вынул из-под него цветочную вазу.

— Это для Легбы, — пояснил он, с наслаждением понюхал маргаритки и сунул букет в вазу.

Затем он жестом велел нам подойти ближе. Его теплые мудрые глаза и задушевный располагающий голос поубавили мое смятение. Не находя подходящих слов, я лишь робко улыбнулась Жану. Наконец хозяин прервал затянувшееся неловкое молчание, отодвинул в сторону вазу и положил ладони на прилавок

— Бастьян, что за диковинку ты привел ко мне в магазин? — И он лукаво покосился на меня, но в лучистом взгляде его загадочных глаз угадывалась глубина и всеведение.

— Себастьян привел меня к вам, чтобы узнать, можете ли вы снять с меня проклятие… Очень древнее.

Брови Жана поползли вверх — не знаю, от услышанного или оттого, что я ответила за Себастьяна.

— И верно, очень древнее… — Он оперся подбородком о ладонь. — Лунная тату — просто прелесть. А как вас зовут, chere?[10]

— Ари.

— А что, мисс Ар-и-и-и, вы предложите лоа в обмен на снятие проклятия?

Я была уже наслышана о том, что божества вуду, которых шаман призывает себе на помощь, зовутся лоа. Вышеупомянутый Легба, очевидно, служил жрецу проводником в мир духов. По крайней мере, именно так я представляла себе, как все происходит в вудуизме. Однако об оплате я как-то не подумала, а денег у меня оставалось в обрез.

— Вот как мы сделаем, — предложил Жан. — Мы посмотрим, что там у вас за проклятие, а лоа скажут нам, чего бы они хотели взамен, c'est bоп?[11]

— Спасибо, — облегченно вздохнула я.

Жан подмигнул мне, и я заулыбалась, чувствуя, как с моих плеч словно свалился тяжкий груз. Хоть какое-то продвижение…

Жан выскользнул из-за прилавка и торопливо повел нас с Себастьяном в просторную комнату, углы которой были забиты стульями и всяким хламом, а середина оставалась незанятой. У дальней стены расположился алтарь, заляпанный свечным воском, снедью, засохшей кровью и сплошь уставленный идолами вуду и изображениями христианских святых. В глаза бросилась фотография какой-то женщины в тюрбане и внушительное изваяние распятого Христа. У ног статуи свернулся клубком желтый питон, не очень крупный, но, если дело касалось змей, размер не имел для меня значения.

Кровь тут же отхлынула от моего лица, и страх пронизал все мое существо, подобно электрическому разряду.

Руки и ноги мигом окоченели, а сердце заколотилось, словно один из барабанов Себастьяна. Я застыла, не в силах сдвинуться с места. Подальше от него… Да, надо держаться от него подальше.

— Не бойся, — подбодрил меня Себастьян, заметив мое замешательство. — Змеи помогают шаманам лучше сконцентрироваться, чтобы установить связь с духами.

— Сюда, сюда!

Жан закрыл створчатую дверь и подошел к алтарю. Он бережно поднял питона, водрузил его себе на плечи и принялся зажигать алтарные свечки. Змея тем временем обвила кончик хвоста вокруг его шеи.

По моей спине и затылку побежали мурашки. Жан обернулся и двинулся к нам. Я поняла, что еще шаг — и убегу, просто ничего не смогу с собой поделать. Питон неотрывно смотрел прямо на меня. Но Жан остановился, глубоко вдохнул и сомкнул веки.

— Легба, — почтительно прошептал он, обеими руками поглаживая питона. — Папа Легба, открой мне врата, я хочу войти. Когда я вернусь, я задобрю лоа. Рара Legba oиvri bауе-а рои тwen, рои тwen pase. Le та toиnen, та salyie lwa уо. Рара Legba oиvri bауе-а рои mwen, рои тwen pase. Le та toиnen, та salyie lwa уо.

Жан снова и снова повторял нараспев каджунское заклинание, как некую мантру. Одновременно он раскачивался из стороны в сторону, все глубже погружаясь в транс. Питон колыхался туда-сюда вместе с хозяином, удерживая равновесие с ловкостью ползучей твари и не сводя с меня немигающего взгляда. Я вдруг заметила, что мы с Себастьяном слегка колеблемся в такт Жану.

Неожиданно он замер, будто окаменел, и я едва не подскочила на месте. Чтобы унять сердцебиение, я принялась отсчитывать секунды. Сосчитала до шести, но волнение не улеглось. Жан медленно открыл глаза. Они странно изменились. Взгляд стал мягче. Жан улыбнулся и, глядя то ли на нас, то ли мимо нас — не разобрать, произнес что-то нечленораздельное.

— Чего тебе надобно?

Я сглотнула и метнула быстрый взгляд на Себастьяна. Вид у него был встревоженный, как и у меня, а лицо побледнело. Заметив, что Жан слегка откинул голову и уставился на веер, прикрепленный к потолку, я перевела дух для храбрости и откашлялась.

— Э-э… Мне нужно найти способ избавиться от своего проклятия.

Я не заметила, как Жану удалось в мгновение ока перевести взгляд с веера на меня — все произошло слишком быстро, со сверхчеловеческим проворством. Я застыла на месте. Голова питона плясала у плеча Жана, целясь в меня.

И вдруг будто все силы ада вырвались на свободу. Жан или Папа Легба — кто его знает — завопил и стал прыгать и скакать, будто объятый пламенем. Питон свалился на пол и скользнул под алтарь, напоследок зашипев на меня. Между Папой Легбой и Жаном Соломоном, препиравшимся с самим собой на два разных голоса, все жарче разгорался спор. Я медленно пятилась, слушая невообразимые обрывки фраз на ломаном английском и французском языках.

— Она не причинит зла… — произнес Жан. Себастьян схватил меня за руку.

— Ха! Легба не боится!

Жан обернулся ко мне через плечо, потом подбежал вплотную и, вытягивая шею, встал передо мной нос к носу. Я боялась дышать.

— ТЕБЕ НЕ ИСПУГАТЬ МЕНЯ!

На лбу и висках Жана Соломона взбухли жилы, его щеки тряслись от ярости. Выпрямившись, он прошествовал обратно к алтарю, неистово жестикулируя и повторяя:

— Бесчестье, бесчестье, бесчестье!

Затем я узнала прежний голос Жана: Ш-ш! Ш-ш! Ш-ш! — и еще какие-то неразборчивые увещевания, которыми хозяин пытался утихомирить рассерженного духа.

В ответ ему — очередная брань, после чего Жан Соломон перегнулся пополам — и все затихло. Мне слышно было только, как в ушах стучит кровь да чирикают в саду птицы. По коже снова поползли мурашки. Я что было сил вцепилась в руку Себастьяна, но он не отнимал ее, да и сам стискивал мою чересчур крепко, до боли.

Наконец Жан распрямился и подошел к нам. Вид у него был растерянный, сконфуженный и даже немного испуганный.

— Уходите, — попросил он усталым и каким-то женоподобным голосом.

— Но…

— Простите, мисс Ари, но лоа вам не поможет.