Замок Бландинг - Пэлем Грэнвил Вудхауз

– Я… э… подумаю, – сказал он.

– Фуф.

– Сейчас мне надо в деревню. Мы еще увидимся.

– Фуф…

– А я пока что подумаю.

– Фуф!

О чем, о чем, но о конкурсе садиков в ближайшей деревне лорд Эмсворт думал с удовольствием. Обычно он это любил. Но сейчас, хотя он и увернулся от сестры, настроение у него было среднее. Легко ли гордой душе признать, что она себе не хозяйка? Словом, граф обходил садики не очень внимательно и немного оживился только в последнем.

Садик был неплохой, стоило посмотреть поближе. Граф открыл калитку и вошел. Собака, дремавшая за бочкой, открыла один глаз. Она была мохнатая, а взгляд у нее – холодный, недоверчивый, как у маклера, который думает, что вы хотите его обмануть.

Не вглядываясь в нее, лорд Эмсворт засеменил к клумбе желтофиолей и наклонился, чтобы их понюхать.

Казалось бы, что такого – но собака встрепенулась, словно разгневанный домовладелец, и кинулась на пришельца.

Из летописей Бландингского замка мы знаем, что девятый граф не умел справляться с чужими собаками. Он кричал: «Уходи!» – и прыгал с неожиданной ловкостью, когда открылась дверь и вышла девочка.

– Брысь! – крикнула она.

Услышав ее голос, собака легла на спину, лапами вверх, у ног пришельца, напомнив ему его самого перед шотландским садовником.

Он посмотрел на девочку. Она была маленькая, лет двенадцати, но туманы и заботы придали ее лицу что-то такое, из-за чего лорд счел ее скорее ровесницей. Именно такие девочки в городских переулках таскают детей, которые не меньше их, ведя при этом за руку еще одного ребенка и выкликая третьего. Эта, здешняя, только что умылась и надела бархатное платье, видимо – самое лучшее, а волосы, не считаясь с модой, заплела в тугую косичку.

– Э… спасибо, – сказал лорд Эмсворт.

– Спасибо, сэр, – сказала девочка.

Он не совсем понял, за что она его благодарит. Позже, когда они подружились, он открыл, что она благодарит всех за все, но сейчас удивился и долго моргал, глядя на нее сквозь пенсне. Ему вообще было трудно разговаривать с женщинами. Наконец он сказал:

– Хорошая погода…

– Да, сэр, – отвечала она. – Спасибо, сэр.

Лорд Эмсворт посмотрел в свою бумажку:

– Вы не дочь… э-э… Эбенезера Стокера?

– Нет, сэр. Мы из города, сэр.

– Из города? Там жарко. – Он помолчал, но вспомнил то, что слыхивал в молодости. – Много выезжали в этом сезоне?

– Нет, сэр.

– А как вас зовут?

– Гледис, сэр. Спасибо, сэр. Это Эрн.

Из домика вышел мальчик с огромным букетом. При третьем лице лорду Эмсворту стало легче.

– Как поживаете? – сказал он. – Замечательные цветы. С приходом брата ободрилась и Гледис.

– Правда? – заулыбалась она. – Я их нарвала там, в парке. Хозяин меня не поймал. Бежал, бежал, да куда ему! Еще камнем швырнула. Попала в подбородок.

Лорд Эмсворт мог бы сказать ей, что парк принадлежит не Макалистеру, но из восхищения и благодарности просто смотрел на нее. Мало того что одним только словом она укрощает диких собак, – она бросает камни в садовника, да еще и попадает! Какую ерунду пишут о нынешних девушках… Если они такие, они лучше тех, прежних.

– А Эрн, – сказала она, меняя тему, – вымазал голову. Маслом. На праздник.

– Праздник?

– В ихнем парке.

– Ах, вы идете в парк!

– Да, сэр, спасибо, сэр.

Впервые этот жуткий праздник показался лорду Эмсворту сносным.

– Мы непременно разыщем друг друга, – сердечно сказал он. – Вы меня узнаете? Я буду… э-э… в цилиндре.

– Эрн пойдет в панаме, – сказала она.

Лорд Эмсворт поглядел на него с завистью. Он даже подумал, что эту панаму он знает. Они были вместе лет шесть, но сестра ее отняла и дала жене викария, на благотворительность. Он вздохнул:

– До свиданья.

– До свиданья, сэр. Спасибо, сэр.

Задумчиво бредя по улочкам, он встретил леди Констанс.

– А, Кларенс, вот ты где!

– Да, – признался лорд Эмсворт.

– Все осмотрел?

– Да.

– А я иду в этот дом. Викарий сказал, там девочка из Лондона. Благотворительная. Надо напомнить, чтобы вела себя поприличней. С остальными я уже виделась.

– Думай, что говоришь, – сказал лорд Эмсворт. – Оставь свои штуки.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно знаешь. Я глубоко почитаю эту юную леди. Она проявила редкое мужество и удивительный разум. Я ее в обиду не дам.

В бесчинствах, которые творились в последний понедельник августа, немалую роль играли школьники, и лорду Эмсворту, печально глядевшему на это из-под полей цилиндра, казалось, что у них очень странное понятие о развлечениях. Видимо, человек все же – не венец природы.

Мирные обитатели парка куда-то девались, оставляя его удивительно бойким детям и взрослым, которые, по всей вероятности, отбрасывали на это время всякий стыд. Посмотрите на миссис Роситер, думал граф, жену бакалейщика. В любой другой день она тиха, любезна, учтива, только что не падает на колени. А в этот? Шляпка съехала, щеки горят, просто дикарь какой-то. Пьет прямо из бутылки – правда, пепси, – а если не пьет, свистит в такую штуку, тещин язык.

Это же его сады! Как они смеют свистеть тут в язык? А вот если бы он пришел к ней в садик, прямо на газон, что бы она запела?

И заметьте, всегда стоит жара. Июль может кончиться снегом, но в первый понедельник августа, когда надо надеть воротничок, жара – тропическая.

Конечно, думал лорд Эмсворт, человек честный, тут есть и плюсы, воротничок скорей размокнет. Сегодня, к примеру, он быстро превратился в мокрый компресс. Тоже неприятно…

Рядом появилась величавая дама.

– Кларенс!

Лорд Эмсворт так изнемог и душой и телом, что даже леди Констанс мало что к этому прибавила.

– Кларенс, как ты выглядишь!

– Да-да… А как тут можно выглядеть? Если бы ты не заставляла…

– Кларенс, ты не ребенок. Раз в году можно вспомнить, что ты джентльмен, а не бродяга.

– Хоть бы цилиндр… Школьники беспокоятся.

– В каком смысле?

– Ну, вот сейчас я шел, где они играют в мяч – Господи, когда так жарко! – и один мальчик бросил полкокоса.

– Если ты покажешь, какой именно мальчик, – участливо предложила сестра, – я велю его наказать.

– Как это, покажешь? – удивился граф. – Они все одинаковые. А если бы я его узнал, я бы пожал ему руку. Мальчик, который бросает кокосы в цилиндр, очень умен. И воротничок…