Палома - Анн-Гаэль Юон

к знакам, мириться с более сложной и менее осязаемой реальностью. Я стала меньше хромать, боль в ноге ушла.

После обеда в прелестной деревушке Эспелет мы наконец добрались до побережья. И я открыла для себя Биарриц. Город, его машины и магазины. Его океан с широким пляжем. Его дворцы. Вторая половина дня была наполнена морем, сладкими пончиками и неудержимым смехом. Я, как и Бернадетта, купалась впервые. Вид двух перепуганных особ, неуклюже барахтающихся в волнах, довел Колетт до слез. Она хохотала до боли в боку. Красавица-блондинка, одетая в полосатый комбинезон, не скрывающий ее роскошных форм, в мгновение ока привлекла к себе внимание всего пляжа. Купаясь в восхищенных взглядах элегантных мужчин, проходивших по набережной, она сияла от удовольствия.

Заметила ли мадемуазель Вера этот особый блеск в ее глазах? Мы собирались вернуться до темноты, но, когда солнце начало садиться, королева решила, что вечер мы проведем в казино. У нас нет вечерних нарядов? Какие пустяки! В городе полно магазинов, побалуем же себя! Мадемуазель Вера не знала себе равных в умении скрасить повседневность. Она сохранила этот вкус к фантазиям из своей прошлой жизни. Несомненно, ее титулованные любовники боролись не только за ее прелести, но еще и за возможность урвать для себя кусочек этой легкости.

Одна только Бернадетта сомневалась. Она еще не понимала, что для всех нас есть место рядом с мадемуазель Верой.

– Примерь-ка это, Бернадетта! – Колетт указала на вечернее платье с бисерной бахромой.

Покраснев, чувствуя себя неловко под своей шляпой с перьями, кухарка не смела пошевелиться.

– Ну давай, Берни! Не ломайся перед нами.

Для Колетт был совершенно не важен социальный статус окружавших ее людей. В ее мире уличные девчонки общались с богачами, а колесо удачи вращалось так же быстро, как наполнялись бокалы. Важны были только веселье и удовольствия.

Бернадетта вскоре вошла во вкус и, к нашей радости, не отказывала себе ни в какой прихоти.

Два часа спустя мы сидели под хрустальными люстрами, сверкающими почти так же ярко, как бриллианты на шее мадемуазель Веры. Марсель и Люпен не могли скрыть своего восхищения при виде Бернадетты, спускающейся по парадной лестнице отеля Du Palais, в котором мы забронировали несколько комнат. Колетт творила чудеса. Платье, прическа, маникюр – кухарку было не узнать. Марсель же выглядел, как всегда, необычно. В цилиндре и галстуке-бабочке он походил на старого банкира, скрещенного с головорезом. Что-то в нем по-прежнему вызывало у меня чувство неловкости.

Воодушевленная несколькими бокалами шампанского, искренняя и непосредственная Бернадетта весь вечер засыпала нас самыми невероятными сплетнями о деревне. Мадемуазель Вера и Колетт хотели знать все, а у кухарки обнаружился настоящий талант к изображению жителей Шерота и Молеона.

– Спасибо, что пригласили меня, – сказала она через некоторое время.

Мадемуазель Вера взмахом руки пресекла эти любезности.

– Не благодари меня! Лучше выпей еще шампанского! И расскажи нам о своем Робере!

Кухарка насупилась.

– Ну, он парень неплохой. Когда мы познакомились, так вообще был романтиком. Одна беда – уж очень ревнив. К остальному привыкаешь. Я-то не жадная. Пусть он нагуливает аппетит где хочет, лишь бы есть приходил домой. Но вот его ревность…

В ее глазах блеснула темная искорка. Мадемуазель Тереза смущенно откашлялась.

– Женитьба – это один прекрасный день, но уж слишком много у него последствий, – подытожила молодая кухарка.

Марсель улыбнулся.

– Аминь! – провозгласила мадемуазель Вера, поднимая бокал. – Даже Тереза не станет возражать, а, Тереза?

Учительница возвела глаза к небу. Напряжение между мадемуазелями всегда возникало тогда, когда этого меньше всего ожидаешь. Вера подзуживала мадемуазель Терезу с той мягкой пассивной агрессией, которую она применяла только к ней. В большинстве случаев, которым я была свидетелем, учительница делала вид, что ничего не замечает. Но иногда их перепалки перерастали в грандиозные споры по совершенно несущественным вопросам, среди которых важное место занимал Гедеон с его скабрезными куплетами. Ко всем остальным, в первую очередь ко мне, маркиза была щедра и доброжелательна. Такой контраст обескураживал.

Эскадрон официантов подошел к нашему столу и приподнял серебряные крышки, из-под которых вырвались разные восхитительные запахи.

– Ух ты! – воскликнула Бернадетта, пораженная как содержимым своей тарелки, так и ритуалом подачи. – Месье Люпен, нам придется повысить планку!

Люпен широко улыбнулся. Безупречный в своем кремовом костюме, темный гигант был прекрасен как никогда. Его элегантность была вневременной, почти нереальной. Этот человек, казалось, вышел прямо из сказки. Неужели он когда-то принадлежал цирку? Я не могла в это поверить. Почувствовав на себе мой взгляд, он подмигнул.

– Аппетит приходит во время еды! – воскликнула Берни, повязывая салфетку на шею.

Ужин был просто великолепным. Мне было хорошо в этой веселой компании. Колетт слишком громко смеялась, Бернадетта, захмелев от вина, распевала песенки. По настоянию мадемуазель Веры Люпен сел за рояль, принеся глубочайшие извинения пианисту. Мадемуазель Вера посчитала его сонаты слишком скучными и попросила Люпена сыграть нам что-нибудь повеселее. Боже, как мы шумели! Я до сих пор смеюсь, вспоминая об этом. Остальные столы не скрывали своего облегчения, когда мы наконец отчалили.

– Кто любит меня – за мной! – скомандовала мадемуазель Вера, как только с десертом было покончено.

Наша пестрая, веселая и шумная компания направилась в казино. Величественное здание в стиле ар-деко вырастало прямо из океана, возвышаясь над пляжем. Внутри царила праздничная атмосфера. Шляпы, сигары, сверкающие платья. Аромат пачули духов Колетт смешался с сигаретным дымом. Мадемуазель Вера, которая была здесь как рыба в воде, провела краткий инструктаж, и я устроилась с фишками в руках перед большим столом, обитым зеленым сукном. Оркестр заиграл жизнерадостную, ритмичную, зажигательную мелодию. Так, среди грохота игровых автоматов, криков крупье, игроков и стука фишек, падающих на столы, в мою жизнь вошел чарльстон.

Я поискала глазами музыкантов. Кто творил такое чудо? Я как могла боролась с приятными мурашками в ногах, когда рядом со мной сел мужчина. Двадцать с небольшим, темно-синие глаза, тонкие усы и кривоватая улыбка. Обаяние, сметающее все на своем пути. Было в этом денди что-то такое плутоватое и бесшабашное, чем он сразу же привлек меня. Он внимательно разглядывал шляпку с цветами, короткую стрижку и мой забавный образ сорванца. Когда он улыбнулся, на его щеках появились две большие ямочки.

– Сигарету? – решилась я.

Удивленный, он согласился. Я чиркнула спичкой. Позже он признавался, что именно тогда влюбился в меня.

– Ставьте на пять, – бросил он.

Я уже собиралась сказать ему, что я достаточно взрослая, чтобы самой решать, на какой номер ставить, когда заметила, что у него нет фишек.

– Делайте ваши ставки! – крикнул крупье.

Воодушевленная игрой трубы и барабана, игравших за моей спиной, я поставила две фишки на пятерку. Глянула на своего соседа. Контрабас, пианино, свинг. И сдвинула все свои фишки на то же поле.

– Ставок больше нет! – объявил крупье.

Мой сосед весело улыбнулся.

– Если вы выиграете, я на вас женюсь!

Я пожала плечами. Шарик бесконечно долго подпрыгивал в рулетке. Позади меня надрывалась труба. Мои плечи, бедра, ноги – все рвалось в пляс.

– Вы танцуете чарльстон? – спросил он меня.

– Танцую что?

– Пойдемте!

– А рулетка?

Несколько ударов по клавишам. Энергичный звук трубы. Глядя мне в глаза, он потянул меня на танцпол. Не успела я запаниковать, как зал завибрировал, танцоры ритмично двигались под свинг контрабасиста, руки дергались в такт ногам. Лодыжки, колени, запястья – каждая часть тела жила своей жизнью. Они что, все хромые? Этот танец был поистине чудесным! Подняв руки вверх, немного смущаясь, я попыталась подражать этому странному и совершенно безумному призыву дождя. Однако музыка была такой заразительной, что через несколько мгновений я уже притопывала ногами, закатывала глаза и поводила плечами. Какое счастье!

– Пять! – крикнул крупье.

Стол зааплодировал. Я только что выиграла чертовски крупную сумму. Возбужденная безумным ритмом, я издала радостный вопль и поцеловала своего кавалера. Денди смотрел на меня, ошеломленный. Очарованный.

Оркестр заиграл еще быстрее. Распаленная Колетт и ее партнер, жгучий брюнет с квадратной челюстью, повторяли друг за другом танцевальные па. Ожерелья, перья, платья – все летало в безудержном исступлении. Тела вокруг нас выгибались дугой, переворачивались в самых смелых акробатических трюках. Мне хотелось кричать и смеяться. Боже, как это было здорово!

Запыхавшись, я вернулась к своему столу. Оркестр уже начинал новую мелодию. Подошел мой кавалер в белом костюме и соломенной шляпе.