Нежность - Элисон Маклауд

Розалинда сидит теперь на местах для особо важных персон. Она решает, что лица защитников сегодня мрачны. Это плохой знак. По всеобщему согласию, мистер Гриффит-Джонс завершил вчерашнее заседание суда с блеском. Издательству «Пингвин букс» нанесен серьезный удар. Окажется ли он решающим – кто знает? Судья подвел итоги слушания, и присяжным пора удалиться, чтобы прийти к согласию по поводу вердикта.

Она бросает взгляд на скамью подсудимых, и Лоуренс в ответ смотрит на нее. Туманным глазом она видит его совершенно ясно. Он нацепил вельветовую куртку, чтобы выслушать последний приговор себе – словно собирается вскоре опять покинуть этот мир. Он мастер уходить.

Высоко над головой Роз, в шкафу для публики, Дина и Ник умудрились занять соседние места. «Ищи в последних рядах!» – кричит ей Ник, когда они врываются на галерку. Они встали в очередь вместе со всей толпой в четыре часа ночи. Женщина, сидящая позади них, касается плеча Дины и просит у нее автограф. Женщина объясняет, что видела фотографию Дины в газете. Дина краснеет и отказывает; ее все не отпускают мысли о вчерашнем провале на свидетельском месте. Ник берет ее за руку и держит.

Этажом ниже, на местах для важных персон, Дина видит Ребекку Уэст в черной меховой шляпке и больших жемчужных клипсах. Женщина по имени Розалинда тоже там сидит, и Дина снова начинает блуждать мыслями – сама не зная почему, – перебирая в голове отрывки стихов Лоуренса из цикла Сан-Гервасио. Роза, Роз, шип.

Дина говорит Нику, что Э. М. Форстер, видимо, не поехал из Кембриджа в Лондон еще раз. Во всяком случае, в толпе внизу его нет. Она указывает на поэтессу Сильвию Плат, сидящую на местах для прессы рядом со Стивеном Спендером. Должно быть, это мистер Спендер раздобыл ей пропуск, говорит Дина Нику. Он известный поэт и редактор журнала «Энкаунтер». Плат училась в Ньюнэме на один курс старше Дины.

Она жила в общежитии для иностранных студентов, Уитстеде, на Бартон-роуд, и Дина иногда примечала ее на территории колледжа. Плат бросалась в глаза длинными светлыми американскими волосами, как у Вероники Лейк[69]. Иногда она завязывала их в хвост на макушке, и тогда сразу становилось ясно, что она американка – так оптимистично она им мотала из стороны в сторону.

Наверное, по временам ей было одиноко.

– Замах не по силам. Она понятия не имела, с каким снобизмом ей придется столкнуться.

– Как ты думаешь, почему она не уехала? – спрашивает Ник.

– Честолюбие. Она почти сразу принялась писать для нескольких кембриджских газет. – Почему я сама до этого не додумалась, спрашивает себя Дина. – Она опубликовала свой первый сборник поэзии в издательстве «Фейбер», всего недели две назад, и критики приняли его благосклонно. «Колосс».

Везучая.

– А теперь она замужем за поэтом Тедом Хьюзом. Замечательная, должно быть, пара[70].

Тут все встают, и Дина одной рукой сжимает в кармане камень-глаз, а за другую ее держит Ник.

Входят судья, его супруга и свита. Алые одежды с горностаевым мехом, как всегда, придают господину судье Бирну сходство с верховным жрецом, носителем божественной тайны. Лорд-мэр позвякивает. Олдермены шелестят. Шериф с такой силой сжимает под мышкой треуголку, словно та сейчас закукарекает.

Собравшиеся бодро поют «Боже, храни королеву», но, думает Роз, даже энергичное исполнение не спасет этот унылый механический мотив. Она смотрит на сэра Аллена Лейна, который стоит, непобежденный, но мрачный, рядом с руководящим солиситором Майклом Рубинштейном. Они вроде бы тоже поют, но с заметно обреченным видом.

Она знает, что жена и старшая дочь сэра Аллена снова рядом с ним – во всяком случае, настолько близко, насколько позволяет планировка зала суда. Несчастные. Неужели их милого мужа и отца возьмут под стражу и поведут вниз? Пересуды об этом слышали все.

Майкл Рубинштейн как солиситор думает: несомненно, вчера Мервин Гриффит-Джонс нанес их стороне потенциально смертельный удар, когда привлек внимание к эпизодам книги, в которых предположительно описано «анальное сношение». В случае вердикта о виновности наказанием будет неограниченный штраф или три года в тюрьме. До сих пор неясно, к чему или к кому будет относиться этот вердикт: к издательству «Пингвин букс» или к самому издателю Аллену Лейну. Неопределенность пугает. Слишком много простора для интерпретаций. Судья уже неоднократно продемонстрировал, что он не на стороне издателя.

Господин судья Бирн трижды кланяется барристерам; они кланяются ему. За спиной судьи поблескивает меч государственного правосудия. Леди принесла с собой пресловутую книжку в наволочке из парчи и теперь вручает ее супругу. Все снова садятся, и начинается финал представления.

– Господа присяжные, – говорит его честь, – вы чрезвычайно внимательно и прилежно выслушали обстоятельства дела, а также прочитали книгу, о которой идет речь. Стремительно приближается момент, когда вам нужно будет вынести вердикт. Как сообщил вам мистер Гардинер, и совершенно правильно, вопросы закона относятся к моему ведению. Вы должны судить о фактах. Они не имеют отношения ко мне. Более того, прошу обратить внимание, что уголовные законы нашей страны основаны на решении присяжных о фактах, а не на мнениях «экспертов».

Майкл Рубинштейн оборачивается. Да, барристеры защиты в своем ряду переглядываются. Вправе ли судья говорить присяжным, чтобы они игнорировали свидетельства экспертов и опирались исключительно на свои личные мнения? Это, конечно же, неправомерно, и все же мистер Гардинер, руководящий адвокат защиты, сейчас бессилен. Чтобы нейтрализовать нанесенный этим вред – эту диверсию, – нужно будет дождаться осуждения и подать апелляцию.

Господин судья Бирн ничтоже сумняшеся продолжает:

– Разумеется, данное судебное дело важно для подзащитной компании, издательства «Пингвин букс», но оно столь же важно и для широкой публики, которую представляете вы. Потому что – прав я или ошибаюсь? – на сегодняшний день наши моральные устои находятся на небывало низком уровне.

Майкл Рубинштейн прячет отчаяние. И другие – тоже. Положение опасное.

– Вам предстоит решить, доказано ли убедительно, в разумных пределах, что рассматриваемая книга непристойна. В этом заключается первый вопрос. Имейте в виду, факт совершения преступления не зависит от наличия или отсутствия намерения развратить или растлить. Это объективный тест. Вопрос стоит следующим образом: имеет ли эта книга тенденцию развращать или растлевать прочитавшего ее человека?

Теперь давайте посмотрим, какие важные обстоятельства дела вам следует держать в уме. Вот что мы знаем. Книга должна была поступить, и в соответствии с вынесенным вами вердиктом, возможно, поступит, в продажу по цене три шиллинга шесть пенсов за экземпляр, что для книги отнюдь не дорого. В наше время, когда не только заработки высоки, но и, смею сказать, юные члены общества получают