Зеркальный вор - Мартин Сэй

Тристан приступает к загрузке верхней камеры атанора. Он устанавливает колбу в ванночке с песком и размещает ее на полке над набирающими жар углями.

— Наркис бин Силен действовал в одиночку, — говорит он. — Даже его соседи по Турецкому подворью ничего не подозревали. А его могольские друзья находятся не здесь. Скорее всего, они ждут его в Триесте.

— А вы уверены в том, что перед смертью он не сознался?

— Да, я в этом уверен.

— И на чем же основана такая уверенность, Тристан?

— Я был свидетелем смерти Наркиса бин Силена.

Тристан осторожно убирает руки от своего стеклянного сооружения, удостоверяясь, что оно достаточно устойчиво. Затем регулирует высоту поддона, на котором лежат горящие угли. На Гривано он не смотрит.

— Я его не убивал, — говорит Тристан. — Хотя при необходимости сделал бы это без колебаний. Но он сам осознал пределы возможного. Я объяснил ему, кто я такой. Он меня понял. После этого он самолично затянул петлю на своей шее и повесился под мостом Мадоннетта. Потом я обрезал веревку, и его тело поплыло по каналу. Что и говорить, такой конец не назовешь счастливым, Веттор. Но в противном случае конец его был бы куда более ужасным.

Гривано смотрит на гладкое лицо своего друга, залитое оранжевым светом. Он не знает, насколько можно верить Тристану. Хотя имеет ли это сейчас какое-то значение?

— Если Совет десяти не знает, на какой корабль мы сядем, — говорит Гривано, — тогда стоит ли разыгрывать этот спектакль с переодеванием? Никто все равно его не увидит.

Тристан все еще возится у цилиндрической печи, хотя все необходимые процедуры уже выполнены.

— Дополнительная предосторожность, — говорит он. — Сбиры будут патрулировать лагуну и могут заметить наши огни. Они также будут вести тщательный учет всех судов, проходящих через пролив Сан-Николо. Как только о побеге зеркальщиков станет известно, они вместе с гильдией вышлют в погоню своих убийц. И я предпочел бы, чтобы эти убийцы направились в Константинополь, а не в Амстердам.

Гривано молчит. Тристан продолжает ненужную суету вокруг печи, пока его притворство не становится слишком очевидным. Тогда он распрямляется и, вздохнув, поворачивается, чтобы встретить взгляд Гривано.

— Вы лжете, — говорит Гривано.

Тристан делает обиженное лицо.

— Ничего подобного, — отвечает он. — С какой стати вы меня в этом обвиняете?

— Ваш план предполагает глупый риск без ощутимой выгоды. Если сбиры патрулируют лагуну, тогда какой смысл вообще причаливать к трабакколе? Почему не поплыть прямиком к Местре?

Тристан молча облизывает сухие губы.

— Это не спектакль ради предосторожности, — продолжает Гривано. — Вы задумали отвлекающий маневр. Вы хотите, чтобы Совет десяти узнал, на какое судно мы сели, и поверил, что мы на нем отплыли.

— Судно называется «Линкей», — говорит Тристан. — По предварительной договоренности оно должно плыть в Триест, но за приличную сумму его можно будет перенаправить в любой порт на Адриатике. Любой по вашему выбору.

Гривано смотрит на него пристально. Затем опускает взгляд на пол, выстеленный камышом и посыпанный крупным песком. Там, в переплетениях сухих стеблей, ползают разнообразные жучки и букашки, а также пауки, ведущие на них охоту. С такой высоты различить их непросто. У Гривано возникает желание сползти со стула и растянуться среди них, провести остаток жизни, наблюдая за их микроскопической суетой. При его относительной громадности, он будет невидим для насекомых: просто новая, странной формы гора появится в окружающем их ландшафте.

Колокол церкви Сан-Джеремия бьет один раз; мгновение спустя ему вторят Сан-Джироламо и другие церкви. Гривано встает со стула, проходит мимо Тристана и смотрит из окон, выходящих на запад. После захода солнца небо приобрело мрачно-фиолетовый оттенок.

— Прямо сейчас сбиры прочесывают улицы, разыскивая меня, — говорит Гривано. — Но Совет десяти не знает о вашей вовлеченности в заговор, не так ли?

— Вы правы.

— А как насчет Серены с его семьей? Или Обиццо? Совет знает о них?

— Серену сейчас разыскивают с намерением арестовать. Совету известно, что он имел с вами какие-то дела. Но он и его семья уже в укрытии — я вовремя послал им предупреждение. Надеюсь, завтра они смогут благополучно добраться до «Цербера». Что касается Обиццо, то он и так уже несколько лет находится в розыске из-за содействия побегу своего брата. Но Совету десяти неизвестно, что он все это время работал лодочником на городских каналах.

— А Перрина? О ней им известно?

— Нет.

— Вы уверены? Я навещал ее в обители. А за мной уже в ту пору следили сбиры.

— Вы навещали ее по просьбе сенатора. Это не вызовет подозрений.

— Прошлой ночью я послал гонца в обитель с ничего не значащим, но потому и подозрительным посланием.

— Я перехватил вашего гонца и отправил вместо него одного из своих слуг. Так что ваше послание никак ей не навредит. Могу вас заверить, Веттор, что из всей нашей компании в настоящий момент серьезная охота идет только на вас.

Гривано молчит. Одинокое синее облако появляется над горами и, гонимое сильным ветром, меняет свои контуры по мере приближения. В какой-то момент оно напоминает летучую тварь, расплющенную на темном стекле, чуть погодя — смачный плевок, стекающий с крашеной атласной ткани, а напоследок становится похоже просто на облако в небе. Гривано совершенно измотан; сейчас он хотел бы крепко уснуть, не тревожимый никакими сновидениями.

— У меня нет желания ехать в Амстердам, — говорит он.

— Я так и предполагал. Мы можем пересадить вас на «Линкей» по пути к Местре. У вас еще остались деньги хасеки-султан?

— Да, у меня имеются векселя.

— Если пожелаете, я могу послать своих людей в Гетто, чтобы они обменяли их на драгоценные камни. Бриллианты все-таки надежнее, чем бумаги. Расценки здесь вполне приемлемые.

— Вы все еще не ответили на мой вопрос. Почему вы так уверены, что сбиры последуют за мной, а не за вами?

Тристан приближается и кладет теплую руку на предплечье Гривано.

— Это нелегко, друг мой, — говорит он. — Но обстоятельства вынуждают меня возложить на вас опасную задачу.

— Вы намерены сообщить им, что я буду на «Линкее».

— Они узнают это не ранее чем все мы сядем в лодку Обиццо, — шепчет Тристан. — Мне известно, где занимают позиции осведомители, следящие за каналом Каннареджо. Отплывая, мы сделаем так, чтобы нас непременно заметили. После всех эскапад прошлой ночи вас опознают сразу же. Тем не менее, даже располагая самыми быстроногими курьерами и лучшими гребцами, сбиры не успеют перехватить нас прежде, чем мы достигнем «Линкея», и увидят лишь красный кормовой фонарь трабакколо, уходящего в открытое море, тогда как пустое сандоло Обиццо будет дрейфовать в лагуне.