Дело о небрежной нимфе - Эрл Стенли Гарднер

– Очень много.

– И все застрахованы?

– Да, сэр.

– На какую сумму застрахованы?

– На пятьдесят тысяч долларов.

– Такова их истинная стоимость?

– Да, сэр.

– В таком случае, если у вас пропало на пятьдесят тысячдрагоценностей, они, должно быть, похищены все.

– Ну, они не все пропали… Я… я вам уже сказал, что непроводил инвентаризацию.

– Почему? – спросил Мейсон. – Разве в этом не было насущнойнеобходимости?

– В самом деле, мистер Олдер, – вмешался судья Ланкершим, –вы должны были произвести внимательный осмотр, чтобы узнать, чего не хватает.

– Ну, я не просматривал вещь за вещью. Я был слишкомвзволнован и… вот именно, так оно и было, я был взволнован, и…

– А сейчас вы не взволнованы, нет? – внимательно посмотрелна Олдера Мейсон.

– Нет.

– О’кей. Так скажите же нам, чего все-таки не хватает вшкатулке?

– У меня нет ее с собой.

– А сегодня утром, скажите, перед тем как пойти в офисокружного прокурора, вы были взволнованы?

– Ну конечно, для меня было потрясением узнать, что в мойдом с целью ограбления проник некто, кому я доверял…

– Вы испытали сильное потрясение?

– Весьма сильное.

– Настолько сильное, что не смогли сосредоточиться насоставлении списка драгоценностей?

– Ну… да, я был… взволнован.

– Значит, вы были очень взволнованы, когда заявили окружномупрокурору, что у вас похитили драгоценностей на пятьдесят тысяч?

– Не понимаю, какое это имеет отношение к делу?

– Вы были так взволнованы, что даже не могли произвестиинвентаризацию, чтобы определить, каких вещей не хватает. Так?

– Ну, можете поставить вопрос и так.

– Не я, а вы ставите вопрос таким образом, – поправилМейсон. – Я просто пытаюсь подвести итог вашим показаниям. Так вот, когда выназвали сумму в пятьдесят тысяч долларов, вы, вероятно, имели в виду цифру,указанную в страховом полисе, и…

– Вероятно… вероятно, так и было.

– А сейчас, в настоящий момент, вы не поклялись бы, чтовещей похищено не более чем на десять тысяч, а?

– Послушайте, – рассердился Олдер. – Эта молодая женщинапробралась в мой дом. Она была возле моего письменного стола; шкатулка с драгоценностямибыла открыта. Кто-то отворил дверь и застал ее врасплох. Один из гостей стал еерасспрашивать, что ей нужно, а женщина схватила эту бутылку и бросилась к окну…– Олдер вдруг замолчал.

– Какую бутылку? – спросил Мейсон.

– Бутылку с драгоценностями, – сердито сказал Олдер.

– Вы храните ваши драгоценности в бутылке?

– Не знаю. Нет, конечно, но одному из свидетелей показалось,что она выпрыгнула из окна с бутылкой в руке и что она сложила украденные вещив эту бутылку. Она задумывала эту кражу, предполагая, что может потерятьдрагоценности, когда будет плыть. Знаю только, что один из гостей упомянулбутылку: он видел ее в руках женщины.

– А вы сами видели эту женщину?

– Не вблизи. Я видел, как она бежала после того, каквыпрыгнула из окна. Пришлось спустить с цепи собаку. Если бы пес ее настиг, мыбы узнали, какие драгоценности она похитила. Она и ее презренный сообщник.

– Нет нужды столько времени толковать об этом, – сказалМейсон. – Мы просто пытаемся уточнить факты. Что касается лично вас, то вы неможете даже точно назвать, на какую сумму похищено драгоценностей – напятьдесят или десять тысяч долларов. Не так ли?..

– Ну, я думаю, что…

– Вы лично не можете утверждать, что, может быть, этихдрагоценностей похищено даже на одну тысячу долларов…

– Я не знаю, похищено ли вообще что-нибудь, – вдруг сердитосказал Олдер. – Я заглянул в раскрытую шкатулку, и мне показалось, что там нехватает большого количества предметов.

– Но когда вы сказали «на пятьдесят тысяч долларов», вы,очевидно, имели в виду тот факт, что драгоценности застрахованы на эту сумму.Вы были взволнованы и, наверное, потому назвали сумму в пятьдесят тысячдолларов – дескать, столько стоят драгоценности, которые были у вас похищены.Так? Что ж, такое объяснение вполне может иметь место, – удовлетворенноконстатировал Мейсон. – Вы не предъявили иск страховой компании?

– Нет, сэр.

– И в сущности, вы вообще не намерены предъявить искстраховой компании, не правда ли?

– Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу, – заметилОлдер. – Считаю, что не обязан сидеть здесь и подвергаться всем этим неуместнымдопросам.

Мейсон обратился к судье Ланкершиму:

– Вот видите, ваша честь. Я желаю, чтобы было соблюдено нашеусловие. Если бы истец назвал сумму взятого у него имущества – пятьдесят тысяч,– я бы внес по постановлению суда залог за мисс Дороти Феннер в суммепятидесяти тысяч долларов. Но он не может даже показать, что у него вообщечто-то похищено. В таком случае окружной прокурор должен позволить моейклиентке выйти на свободу без всякого залога, под расписку, чтобы явиться в судпо первому требованию судьи, и прекратить дело против нее, так что…

– Не так быстро, не так быстро! – вмешался Колтон. – Между перекрестнымдопросом свидетеля и его запугиванием – дистанция огромная…

– Мне не нравится слово «запугивание», – выразилнеудовольствие Мейсон. – Этот человек бизнесмен. Он знает свои права. Я простопопросил его дать суду прямое, определенное, недвусмысленное показание. Но,очевидно, он опасается делать это. Боится назвать хотя бы один предмет из якобыпохищенных этой женщиной драгоценностей и поклясться, что она взяла именно этотпредмет, потому что ничем не может этого доказать. Одно дело – заявить газетчиками полиции, что он потерял драгоценностей на пятьдесят тысяч, но совсем другое –доказать это.

– Но зачем, посудите сами, человеку заявлять, что у негопропало драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов, если у него вообще ничегоне пропало? – в замешательстве спросил судья Ланкершим. – Мы имеем здесь делоне с искателем дешевой популярности, который жаждет увидеть свое имя в газетах.

– Вот именно! Потому что, – сказал Мейсон, – он хотел бы посвоим личным мотивам, чтобы обвиняемая была арестована.

– А вам известно, мистер Мейсон, что это в высшей степенисерьезное обвинение?

– Мне известно, что это в высшей степени серьезноеобвинение, – подтвердил Мейсон. – Мне это так хорошо известно, что я могууведомить суд и мистера Олдера о том, что обвиняемая Дороти Феннер намеренапривлечь его к суду за оскорбление личности. Затем уже я намерен взять у негопоказания под присягой, и когда он будет стоять на свидетельском месте, точтобы он представил суду доказательства того, что у него похищена хотя бы однадрагоценность. Более того, я настаиваю, чтобы представители страховой компаниипоявились у него дома и произвели инвентаризацию оставшихся драгоценностей,сравнив их по списку с перечисленными в страховом полисе предметами.