Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - Ричард Лоув

Затем девочка пригласила нескольких других детей посмотреть, как черепаха пьет, чтобы они могли «увидеть, как выглядит черепаха, когда она испытывает радость». Дети согласились, что черепаха действительно выглядела радостной.

– Эта черепаха не боится оставаться в классе, – сказала Селли. – Она часто ползает с высунутой головой, оглядывается и фиксирует взглядом все, что видит. На протяжении многих лет я слышала, как многие дети замечали, что она «любопытна» или «хочет знать, что происходит» или «проверяет вещи».

Селли отметила, что комментарии взрослых «похоже, отражают предположение, что действия черепахи повторяют действия людей – обычно их самих». Эта реакция очаровывает ее. «Взрослые считают так все, что делает животное, является формой отклика на действия людей. Дети не демонстрируют подобной тенденции, если только на их реакцию не влияют взрослые». Ученики Селли просто принимают как данность тот факт, что черепаха может испытывать радость не из-за них, а сама по себе.

Она попросила меня задать себе вопрос: если я вижу енота, бегущего по улице, вижу ли я в нем угрозу или кого-то, чью среду обитания я помог уничтожить?

– Любой ответ предполагает, что вы – центральный персонаж этого события, – заметила она. – Оба варианта описывают вполне обоснованные перспективы существования этого енота, но такой бинарный подход узок и недостаточен. С детьми все по-другому: одна из замечательных особенностей детей заключается в том, что они, как правило, видят себя центральным персонажем, но не тогда, когда речь заходит о животных. Дети способны понять, что животные важны просто потому, что они животные.

Затем Селли сказала то, что с тех пор не дает мне покоя: «В конце жизни ваше понимание жизни будет зависеть от того, через сколько линз вы смотрели на окружающий мир».

Погруженные во вторичные переживания, окруженные аватарами, мы жаждем аутентичности: видеть мир новым взглядом, слышать его по-новому, понимать его тайный язык, использовать забытые или ранее неизвестные нам чувства, а затем, с течением времени, стать кораблем, который понесет по тому же пути других людей. Такое стремление может стать образом жизни, и животные помогают нам открыть эту дверь в новый мир.

Спустя десятилетия после того, как однажды его окружило стадо лосей, Джон Педен, теперь уже профессор, шел с товарищем по такому же продуваемому ветром гребню скальных обнажений и зарослей грушанки. На этот раз он шел через горный перевал Соболиный в дикой местности Денали на Аляске. В стране гризли стояла ранняя весна, поэтому ученые были начеку. После завершения похода они направились к дороге, чтобы дождаться автобуса, который должен был забрать их. Автобус, застрявший в снегу на перевале, опаздывал. Педен и его товарищ сели у дороги и стали ждать.

Внезапно спутник Педена указал на дорогу, беззвучно разевая рот. Слов не было слышно. Не более чем в шести метрах от них стоял крупный волк и пристально глядел на них.

Через несколько долгих мгновений волк повернулся и медленно пошел прочь от дороги, все время оглядываясь через плечо на людей: «Это было так, как если бы волк сказал: “Идем со мной”».

Они так и сделали. Пока они шли, волк периодически останавливался и оглядывался на них. «Примерно каждые пять минут. Если мы останавливались, он чувствовал это. Он поворачивался и снова смотрел на нас». Через некоторое время волк исчез в ивах. Мужчины направились обратно к остановке.

Волк снова стоял на краю дороги. Он уставился на них, потом повернулся и посмотрел назад. Забыв про автобус, Педен и его друг снова последовали за волком. «Мы услышали волчий вой. Он раздавался с вершины холма, где мы увидели самку с двумя детенышами», – сказал Педен. Затем появились еще два взрослых волка.

Несколько раз первый самец отходил на несколько шагов назад и пристально смотрел на них, очевидно, «чтобы привлечь их внимание, чтобы заставить их продолжать следовать за ним, и они делали это». Через три часа мужчины вернулись на дорогу. Теперь пять волков, включая большого самца, собрались вокруг них в круг, наблюдая за ними. Когда внезапно парковый рейнджер подъехал на своем грузовике, волки заволновались, но не ушли. Приехавший на пикапе парковый рейнджер, понаблюдав за поведением волков, связался по рации с биологом. Тот сказал, что волки, скорее всего, пытаются увести людей от своей добычи, дав совет внимательно осмотреть окрестности. «Мы последовали совету и действительно через некоторое время наткнулись на убитого лося. Мы решили, что волк пытается увести нас от добычи».

Рейнджер закрыл это место для туристов и не открывал его до тех пор, пока волки полностью не съели лося. Я спросил Педена, что он думает об этом событии длиной в четыре часа.

– Я уверен, что они уводили нас от места, где стая обнаружила пищу, – сказал он. – Но я не чувствовал страха. И волк тоже, насколько я мог судить.

– Что ты увидел в глазах волка?

– Я видел решимость. Может быть, лучше сказать «намерение»? Он точно знал, что делает.

Для Педена эта встреча была чем-то вроде диалога. Он регулярно берет своих учеников в походы-приключения по горам Грейт-Смоки-Маунтинс (Национальный парк, расположенный на границе штатов Теннесси и Северная Каролина, находится в самом сердце Аппалачских гор. – прим. ред.) и Национальному заповеднику, где они переживают свои собственные встречи с животными и позднее рассказывают о них. Что он говорит своим ученикам о значении истории о встрече с волком?

«Я оставляю им возможность делать выводы по своему усмотрению».

Возможно, общение Педена с волком и не было словесным разговором, но это была коммуникация или, по крайней мере, манипуляция. Когда волк дал указание головой и телом, Педен последовал за ним. Однако, если бы Педен указал на него своей головой и телом, волк остался бы равнодушен к этому. Собака может понять, что мы имеем в виду, когда показываем пальцем; волк – нет. Эта способность появилась в процессе развития отношений между человеком и собакой. Тем не менее, обычно молчаливый Педен понимал намерения молчаливого волка, и волк точно так же понимал намерения Педена.

– Мы исходим из того, что у других животных не может быть языка, поэтому его и не ищем, – говорит Кон Слободчиков, почетный профессор университета Северной Аризоны. Будучи специалистом по поведению животных, он является экспертом в общении с луговыми собаками, которое он называет их языком.

Неважно, как мы называем это – коммуникация, манипуляция, язык, – шепот окружает нас, даже когда мы его не слушаем. Может быть, особенно в эти моменты. Волки воют, чтобы установить контакт на больших расстояниях и воссоединиться с товарищами по стае. Пчелы передают информацию, используя другой вид сигналов – запаховые шлейфы. Ящерицы также используют химические сигналы для выбора партнеров и общения с собратьями.

Исследователи из Тель-Авивского университета применили модифицированный алгоритм, разработанный для записи человеческого голоса. Они проанализировали крики пятнадцати тысяч египетских фруктовых летучих мышей, иногда называемых летучими лисами, сопоставляя их звуки с видеозаписью, чтобы определить, с каким поведением связаны эти крики. Язык фруктовой летучей мыши настолько длинный, что, когда она его не использует, он лежит свернутым внутри грудной клетки летучей мыши. Но даже в этом случае они ничуть не косноязычны. Живя колониями из более чем тысячи особей, фруктовые летучие мыши болтаются вверх ногами в своих пещерах и спорят. Споры бывают четырех видов, каждый вид спора сопровождается своими звуками. Летучие мыши спорят о еде, спальных местах, социальной дистанции. А самцы используют один набор звуков в качестве протеста против нежелательных сексуальных домогательств. Летучие мыши воспроизводят слегка измененные версии звуков тем особям, с которыми у них налажено общение.